Часть 2
В ЛАБОРАТОРИИ ТРЮКОВОЙ АЛХИМИИ

Сначала обдумай логику изложения. А когда найдешь ее, не связывай себя. Прислушайся к своему внутреннему голосу и следуй ему. Не подражай никому. Оставайся всегда самим собой. Уилл Кук

Глава 2
КАРТОЧНАЯ СЮИТА ИЗ ЕВРО-МАНИПУЛЯЦИЙЧасть 1 | Часть 2

1

Это должно вырасти в направление.

"Современная манипуляция, по существу, переходит в жонглирование. Иногда трудно сказать, кто перед нами: жонглирующий манипулятор или манипулирующий жонглер", — писали в 1966 году отечественные историки иллюзионизма Александр Вадимов и Марк Тривас. И раскрывали так означенный тезис: "Кардини (США) манипулирует с таким техническим совершенством и такой пантомимической выразительностью, что ловкость рук уже перестает ощущаться — кажется, будто карты возникают из ничего, летают и перемещаются по своей собственной воле, чтобы затем возвратиться обратно в ничто".

Да, такое должно стать направлением. Но пока не стало.

Идеи всегда воплощают люди. И не любые индивидуумы, а только специально подготовленные. Особенно, когда речь идет о пластическом мастерстве.

Вот престидижитатор будущего появился из-за кулис. Вот он остановился за столом. Взглянул на аудиторию. Как он стоит? Как ему следует стоять?

Плечи должны быть развернуты, спина прямая, голова слегка приподнята — так легче во время трюка следить за окружающим пространством. Руки... Чтобы привести их в нужное положение, необходимо сначала свободно бросить их вдоль туловища — пусть висят. Затем двинуть их не вправо и не влево, а строго вперед — до тех пор, пока локти не окажутся расположенными в одной плоскости с животом. Во время трюка кисти и предплечья могут двигаться по совершенно немыслимым траекториям — жонглирование есть одно из самых сложных в мире умений, но локти обязаны (по мере возможности) оставаться в одной и той же точке — там, где мы их только что установили. В плоскости живота. Выдерживать такую позицию не столь уж сложно, хотя и непривычно. Зато когда она перестанет отвлекать ваше внимание, а перейдет в разряд естественных позировок, зрителей всегда будет восхищать ваше умение работать с картами в воздухе.

Престидижитатор достает колоду карт и начинает трюк. Следовательно, появились движения. Какие?

Мне представилось удобным разделить всю совокупность движений карточного престидижитатора на два класса — трюковые и декоративные.

Трюковые — движения, непосредственно связанные с конкретным выполнением трюка. Если хоть одно из них не будет сделано, трюк потерпит фиаско. Но и трюковые движения могут быть разными — скрываемыми (от взгляда зрителей) и демонстрационными (предъявляемыми аудитории). Их конкретный перечень обусловлен непосредственно выполняемым трюком. Конечно, трюк трюку рознь, и движения могут отличаться весьма существенно, но некоторые общие рекомендации предложить все же можно. Так, скрываемые трюковые движения необходимо выполнять с наиболее высокой скоростью — они должны свершаться подобно выстрелу, только бесшумному. Впрочем, такое понятно: не будь этих движений, никакие карточные мистификации не удались бы в принципе. Другие движения — демонстрационные. Они вполне могут иметь внутри себя даже остановки — паузы. Но в основном это четкие, чуть ускоренные движения.

Декоративные — движения, сопровождающие трюки. Именно они превращают трюк в фокус, именно они зачастую именуются жестами, поскольку создают атмосферу магии, спортивности, танцевальности, характеризуют отношение исполнителя к собственной демонстрации. Обусловлены сценическим образом фокусника, подчиняются избранному чародеем имиджу.

Как быть, если анатомическое строение рук или пальцев несколько отличается от среднестатистической нормы?

Карточные престидижитаторские трюки предназначены для всех, кроме разве что людей с серьезной инвалидностью. Небольшие отклонения от нормы не должны останавливать новичка, жаждущего встать в строй карточных престидижитаторов — небольшая коррекция трюковых движений, подстроенная под трюк позировка рук, упорные репетиции неизбежно уберут такие погрешности. Мне припоминается триумф, с которым в европейских столицах проходили выступления Малини, немецкого чародея польского происхождения. Малини обладал настолько маленькой ладонью, что даже не мог полностью закрыть ею колоду карт. Тем не менее зрители никогда не могли уловить секретного движения — мало того, что его трюковые действия отличались стремительностью и снайперской точностью, но Малини всегда умел увлечь аудиторию веселым разговором. Он говорил о приключениях и суевериях, о шулерах и драгоценностях, о встречах с королями и о путешествиях в жерло вулкана и, заворожив зал, мгновенно выполнял тайные манипуляции. Недаром, когда Малини приходил в концертный холл, засунув в карманы руки, а администратор, ожидавший багаж в пять или шесть чемоданов, удивленно спрашивал: "А где же ваш реквизит?", Малинин неизменно отвечал: "Мой реквизит — это я". Личность, дух всегда выше любого анатомического несовершенства.

Какие же трюки может предложить публике престидижитатор, заботящийся о следовании трем постулатам зрелищности? Или хотя бы одному из них?

Об этом и поговорим.

2

Привлекательность иллюзионного творчества заключается в его многовариантности. Пикантность же иллюзионного творчества состоит в его непредсказуемости.

В когорте самых ранних карточных фокусов, рассекреченных еще Реджинальдом Скоттом, отчетливо выделяется несложная в исполнении мистификация, основанная на применении так называемой "ключевой карты". Трюки с использованием этого принципа и сегодня демонстрируются по той же схеме, что существовала несколько столетий назад. Между тем постулаты зрелищности способны воздействовать и на фокусы с ключевой картой, правда, с мощной поправкой на специфику. Тут-то и дает о себе знать та самая пикантность.

Чтобы раскрыть данную мысль, поступим так. Изложим сначала базовый вариант фокуса с ключевой картой, после чего подвергнем его атаке диалектики. А если случится парадоксальность, примем ее как неизбежное и продолжим путь, ибо цель творчества состоит не столько в эмоциональном удовлетворении автора, сколько в разработке обновленного продукта — в нашем случае, карточного трюка.

Базовый фокус. Исполнитель предлагает зрителю перетасовать карты, после чего забирает колоду из его рук и кладет на стол лицевой стороной вниз. При этом он подглядывает и запоминает нижнюю (лицевую) карту колоды.

1. Исполнитель просит зрителя вытащить любую карту из колоды, запомнить ее и положить на верх колоды — лицом вниз.

2. Чтобы выбранная зрителем карта затерялась где-то в середине колоды, исполнитель советует зрителю снять колоду. Зритель поднимает верхнюю полуколоду и кладет ее на стол лицом вниз, после чего помещает на нее оставшуюся полуколоду. В результате карта зрителя оказывается неразличимой для него среди прочих карт. Но исполнитель, заметивший в начале трюка бывшую нижнюю карту, знает — его карта располагается над картой, которую выбрал зритель.

3. Исполнитель рекомендует зрителю перевернуть колоду, что тот и выполняет. Следовательно, в колоде, обращенной теперь лицом вверх, карта фокусника находится под картой зрителя.

4. Исполнитель предлагает зрителю распределить карты на поверхности стола. Зритель подводит руку к длинному ребру колоды, нажимает на него пальцами и неторопливо ведет руку параллельно плоскости стола. От этого движения карты, повернутые лицом вверх, раскладываются на столе в протяженную полосу.

5. Глядя на лицевые стороны карт, исполнитель ищет свою карту. Отыскав ее взглядом, он переводит глаза на карту, лежащую на ней — это и есть карта зрителя. Исполнитель может указать на нее сразу, а может прибегнуть к актерскому оформлению — например, взять руку зрителя, нащупать у него биение пульса и некоторое время водить его руку своей кистью над карточной полосой, а затем остановить руку зрителя над его картой, объясняя при этом, что угадывание выполняется "с помощью ощущения пульса".

Таков базовый фокус. Секрет его, как нетрудно видеть, весьма несложен и состоит в запоминании нижней карты колоды. Именно эта карта и называется ключевой. Подмечено удачно — пользуясь ею словно ключом, фокусник вскрывает тайну карты, выбранной зрителем. Узнает эту карту.

Два пояснения.

Рис. 16

Во-первых, зритель не всегда может развернуть колоду в карточную полосу — тогда это обязан выполнить сам чародей. Делается это следующим образом. Исполнитель подводит правую руку, обращенную ладонью вниз, сверху к лежащей на столе колоде и, прислонив кончик правого указательного пальца к середине левого длинного ребра колоды, а также поместив подушечку правого большого пальца на ближнее короткое ребро, одновременно с размещением кончика правого среднего пальца на дальнем коротком ребре начинает вести правую кисть вправо, касаясь большим и средним пальцами поверхности стола и давая возможность картам колоды, начиная с нижней, поочередно выскальзывать в щель, образованную плоскостью стола и кончиком правого указательного пальца (рис. 16). Если волшебник еще не научился красиво и легко выполнять "карточную полосу", можно применить упрощенный вариант. То есть взять колоду в руки и бросить карты по одной на стол, начиная с верхней (краповой) карты — так, чтобы падающие карты ложились лицом вверх. В этом случае карта, выбранная зрителем, будет следующей после вскрытой ключевой карты.

Во-вторых, не каждый начинающий фокусник знает, каким образом сделать нижнюю карту ключевой — ведь колода-то перетасована зрителем. Многолетняя история застольных карточных чудес выработала множество способов подглядывания нижней карты. Расскажу о трех из них:

— удерживая колоду лицом вниз в правой руке, развернутой ладонью вниз, исполнитель вытягивает вперед обе руки, а затем пружинистым движением возвращает их назад — во время этого вполне естественного подготовительного жеста колода слегка разворачивается лицом к фокуснику (рис. 17), и тот, бросив на лицевую сторону моментальный взгляд, видит, какая именно карта расположена внизу колоды;

Рис. 17

Рис. 18

— удерживая колоду, как и в предыдущем случае, чародей, таинственно улыбаясь, начинает засучивать рукава — сначала левая рука поддергивает правый рукав вблизи правого локтевого сгиба, а затем правая кисть выполняет аналогичное движение у левого локтевого сгиба, захватывая складку рукава кончиками правых среднего и указательного пальцев (рис.18); в этот момент колода оказывается развернутой лицом на исполнителя и тот подсматривает нижнюю карту;

— удерживая колоду тем же способом, волшебник обращается к зрителю, оказавшемуся справа — если тот стоит, исполнитель предлагает ему сесть, одновременно протягивая к нему руки и имитируя усаживающее движение; если зритель сидит, фокусник просит его встать, также вытягивая обе руки в его направлении и тактично выполняя приподнимающий жест; в обоих случаях чародей получает возможность на мгновение повернуть в свою сторону колоду лицевой стороной.

Рассмотренный базовый вариант трюка с ключевой картой находился в репертуаре многих виднейших иллюзионистов прошлого — Робера-Удэна и Александра Германна, Казнева и Боско и др. Несложный, эффектный, он и доныне удивляет зрительскую аудиторию — правда, не слишком искушенную. Чтобы иметь успех у более подготовленной публики, фокуснику следует проявить смекалку и творческую изобретательность модернизировав этот базовый вариант. Рис. 19

Когда-то, сам того не подозревая, еще не сформулировав постулатов зрелищности, я тем не менее применил один из них к данному базовому варианту — к его внешнему эффекту. Движимый неистовым желанием не просто удивить зрителей, но захватить их динамичным зрелищем, я интуитивно отказался от визуально скудной схемы, предписываемой базовым вариантом, и сделал вот что. Разложил колоду в быстром темпе на столе кучек на десять или пятнадцать (рис. 19), четко помня, что ключевая карта является нижней в кучке А. Поскольку я выполнял эту раскладку двумя руками, зрителям оказалось практически невозможно проследить, что именно в кучке А собрались нижние карты колоды. Далее я предложил аудитории выбрать верхнюю карту из любой кучки, запомнить ее, а затем положить на верх любой из кучек. Зрители выполнили это, и их карта оказалась верхней в кучке, скажем, Б. Широкими горизонтальными махами обеих рук я принялся собирать все кучки в колоду, бросая их одну на другую. Третьим или четвертым по счету махом я поместил кучку А поверх кучки Б, соединив карту зрителей с моей ключевой. Не помню уже, какой именно прием я применил для отыскания запомненной карты-кажется, угадал "по пульсу". Хотя возможно, было использовано нахождение "по отпечаткам зрительских пальцев". Детали уже не суть важны, а ропот недоумения, вдруг забурливший среди аудитории, помнится мне до сих пор. Столь же удачным оказался и второй показ, хотя его подробности почти стерлись из моей памяти. На третьем же показе приключилась подлинная неожиданность — зритель, запомнивший карту, положил ее как раз на кучку с ключевой картой! В моем распоряжении оставалось буквально пара секунд на реагирование. И я вышел из положения так — поднимая каждую из кучек, я стал выполнять их снятие, меняя местами их верхние и нижние части. То же самое я проделал и с кучкой А. В результате ключевая карта накрыла собой карту зрителя, и трюк был спасен. Все завершилось благополучно, но именно тогда я обнаружил, что любое увеличение зрелищности внешнего трюкового эффекта влечет за собой неожиданные для фокусника нюансы. Избежать или обойти их невозможно, а знать о них и удерживать под контролем — необходимо.

Впрочем, то касается внешнего эффекта. Видимой части трюка. Но ведь в любом фокусе присутствует еще и невидимая для зрителей составляющая — секрет, способ выполнения чуда.

А секрет карточных иллюзий с ключевой картой вполне может быть отнесен к находкам поистине гениальным: он не толыко прост, он еще и философичен. В свое время я был буквально околдован его изощренными ошеломляющим принципом — он предписывает искать нечто неизвестное не напрямую, не в лоб, а косвенным образом, изящно, утонченно: через обнаружение уже знакомого! Так одинокий лозоходец, почуяв колебания орехового прутика в руках, уверенно заявляет — под ногами, в глубине грунта, бьется подземный источник воды. Так вылавливается находящийся в бегах правонарушитель — через общение с его родственниками. Так происходят и открытия — астрономы Адамс и Леверье, обнаружив, что наблюдаемая орбита планеты Уран почему-то отклоняется от расчетной траектории, предположили существование новой, еще неведомой планеты; они указали участок неба, в который надлежало направить телескопы, и в результате Астрономический каталог пополнился открытым Нептуном!

Завороженный вдруг распахнувшимися познавательными горизонтами, я решил поступить абсурдно — спроецировать постулаты зрелищности принципиально не на те трюковые средства, для развития которых они изначально предназначались. Такая вот парадоксальная мысль — применить словесные алгоритмы не к видимому ходу событий, а к скрытому их течению.

Не к внешнему эффекту трюка, но к секрету выполнения фокуса. Попытаться манипулировать тайной стороной карточной мистификации. "Что произойдет, — подумал я, — если идеей расширения насытить не визуальность, развернутую на зрителя, а укрываемые от публики уловки — какими тогда окажутся иллюзионные модификации?"

Помните предложение увеличить диапазон действий в одномерном пространстве? Для фокусов с ключевой картой таким пространством является числовая ось. То есть последовательность "один, два, три, четыре...". Но один, два, три — чего? Да ключевых карт, разумеется! Вдохновленный блеснувшей идеей, я схватил лист бумаги и расчертил его на столбцы, озаглавив их: "фокусы с одной ключевой картой", "фокусы с двумя ключевыми картами", и т.п. Первый столбец оказался заполненным быстро — трюки с одной ключевой картой неизбежно сводились к давно известному базовому варианту. Зато дальше развернулся полномасштабный творческий процесс — со взлетами и падениями, с частыми разочарованиями и редкими восторгами. И что же? Подтвердился афоризм Гюстава Лебона "Побеждает не ум, а воля". После изнурительного месяца сформировался довольно любопытный пакет карточных фокусов. Обязанный своим появлением движению трюкового секрета в одномерном пространстве. Вот он, этот пакет.

Трюки с двумя ключевыми картами. Невероятную плодотворность фактора двух ключевых карт, всего лишь на шаг отошедшего от базового варианта, заранее предвидеть было совершенно невозможно. Никакие предварительные философские построения не указывали на успех в первой же попытке. Однако это случилось. И привело к четырем самостоятельным новациям.

Фокус первый.

Перед началом исполнитель помещает две ключевые карты (например, пиковую и трефовую шестерки) под низ и на верх колоды.

1. Положив колоду на стол лицом вниз, исполнитель предлагает зрителю разделить ее на три кучки, предупреждая его, что выбирать любую карту зрителю придется из центральной кучки. Зритель выполняет сказанное, и на столе оказываются три кучки (в кучке А ключевой является нижняя карта, из кучки Б зритель извлекает любую карту для запоминания, в кучке В ключевой оказывается верхняя карта) карт, лежащих лицом вниз, а в руках зрителя находится карта, которую зритель запоминает.

2. Фокусник помещает кучку В на кучку А — образуется кучка АВ, верхняя и нижняя карта в которой оказываются ключевыми. Кучка Б остается лежать нетронутой.

3. Волшебник просит зрителя положить запомненную карту на верх любой из кучек (Б или АВ), после чего накрыть ее оставшейся кучкой. Что зритель и выполняет. При этом чародей фиксирует, на какую из кучек была помещена карта. Если зритель положил свою карту на кучку АВ и прикрыл ее кучкой Б, то карта зрителя располагается над верхней ключевой картой. Если все случилось наоборот — зритель поместил свою карту на кучку Б и перенес на нее кучку АВ — тогда карта зрителя находится под нижней ключевой картой.

4. Исполнитель переворачивает колоду лицом вверх, кладет ее на стол и раздвигает в карточную ленту. Скользя по ней взглядом, фокусник находить карту зрителя. При этом он учитывает позиционную инверсию — если до переворота колоды карта зрителя располагалась над верхней ключевой, то после переворота она уже находится под верхней ключевой, а если она размещалась под нижней ключевой, то теперь ее следует искать над нижней ключевой. Конечно, волшебник точно знает, какую именно ключевую карту — верхнюю или нижнюю — он ищет: недаром он в предыдущей фазе трюка внимательно следил, на какую именно пачку зритель положит свою карту.

Фокус второй.

1. Зритель тасует колоду, делит ее на две примерно одинаковых пачки и передает эти пачки в руки фокусника.

2. Одну из пачек фокусник поворачивает вверх лицом и вставляет в ее середину вторую пачку, обращенную лицом вниз. Образуется так называемая "колода-бутерброд". Исполнитель опускает ее на стол и раздвигает в карточную полосу. Крылья это полосы состоят из карт, повернутых лицом вверх, а середина — из карт, обращенных лицом вниз.

3. Волшебник предлагает зрителю поставить указательный палец на крап любой карты, расположенной в центральной части полосы. Пока зритель прижимает указательным пальцем выбранную им карту, чародей пишет в блокноте названия двух карт, произнося: "Я предсказываю, что указанная вами карта окажется между этими картами" — и он вырывает листок из блокнота, складывает его вчетверо, никому не показывая, и оставляет его на столе, на видном месте. Раскроем секрет хитрости исполнителя — на листке записаны масти и значения крайних в полосе карт. Ключевых для чародея.

4. "Но и вы должны знать, на какой карте располагается ваш палец, — восклицает фокусник. — Выдвиньте ее из полосы, посмотрите на нее и запомните". Когда зритель выдвинет карту, в полосе останется небольшой просвет. Волшебник соединяет большие пальцы рук и, поместив их кончики в просвет, расходящимся горизонтальным движением кистей собирает полосу в две пачки: в правой руке оказывается пачка из карт, находившихся справа от выбранной, а в левой — слева от выдвинутой. Чародей разводит руки широко: правую — вправо, левую — влево.

5. Обе пачки карт, находящихся в широко разводимых руках, переворачиваются одновременно. После этого исполнитель начинает сводить руки, направляя их к столу. В тот момент, когда его кисти достигнут поверхности стола, не прекращая встречного движения, обе руки начнут формировать сходящиеся карточные полосы. В итоге на столе образуется результирующая полоса с небольшим просветом в центре.

6. "Вложите вашу карту в оставшийся просвет", — обращается чародей к зрителю, и когда тот выполнит это действие, волшебник собирает всю полосу в единую колоду.

7. "Сверимся к предсказанием! — провозглашает исполнитель. — Возьмите мой листок, разверните его и громко прочтите, что там написано". Пока зритель выполняет это поручение, волшебник поворачивает в своих руках колоду и разводит ее на столе в новую карточную полосу. Предсказание оправдывается — карта зрителя и впрямь располагается между указанными на листочке картами.

Фокус третий.

1. Зритель тасует колоду, а затем отдает ее исполнителю. "Я хочу продемонстрировать магическое свойство пикового туза! — заявляет фокусник. — Но для этого мне необходимо его найти".

2. Волшебник, повернув карты к себе лицом, принимается искать пикового туза. Во время этого поиска он находит в колоде одну красную (например, бубновую) семерку и незаметно помещает ее налицо колоды, затем отыскивает вторую красную семерку (червей) и также незаметно вдвигает ее примерно в середину колоды, но ближе к краповой стороне колоды. После этого чародей извлекает пикового туза и демонстрирует его зрителю.

3. "Я сейчас докажу, что пиковый туз способен творить чудеса!" — восклицает чародей и, держа колоду развернутой веером к себе лицом, вставляет пикового туза впереди второй красной семерки. Туз повернут лицом к исполнителю.

4. Фокусник сворачивает веер в колоду и просит зрителя назвать какое-нибудь небольшое число — скажем, от 3 до 15. Зритель говорит "Тринадцать".

5. Волшебник начинает отсчитывать карлы по одной с краповой стороны колоды, бросая их лицом вниз на стол. На тринадцатой карте он останавливается. "Запомните тринадцатую карту, — предлагает чародей зрителю, — а затем верните ее на сброшенные карты, пусть она остается тринадцатой". Зритель выполняет его распоряжения, после чего фокусник кладет оставшуюся у него в руках пачку на кучку из 13-ти сданных карт. Эти действия означают, что первая красная семерка (одна ключевая карта) легла поверх карты, запомненной зрителем.

6. Из колоды, лежащей на столе крапом вверх, исполнитель поднимает верхнюю половину, поворачивает ее лицом вверх и раскладывает в карточную полосу. "О! — провозглашает фокусник. — Нашего пикового туза притянула к себе красная семерка. По закону магических ассоциаций мы должны во второй полуколоде искать вторую красную семерку!".

7. Волшебник поворачивает вверх лицом оставшуюся нижнюю половину колоды и делает из нее карточную полосу на столе. Взглядом находит в ней вторую красную семерку (другая ключевая карта). "А вот и она! — радуется чародей. — Ее волшебное тяготение могло подействовать только на выбранную вами карту". И он поднимает вверх карту, соприкасающуюся с лицом второй красной семерки. Именно эту карту и запомнил зритель.

Фокус четвертый.

Перед началом трюка исполнитель кладет на верх колоды две красные десятки (верхняя из них — бубновая).

1. "Сейчас я буду бросать карты на стол лицом вниз, — поясняет волшебник. — От этого на столе будет образовываться две кучки — правая и левая. А сейчас я прошу вас вытащить любую карту из колоды и запомнить ее". Зритель извлекает из колоды одну карту и сосредоточивает на ней свое внимание.

2. Чародей перекладывает верхнюю полуколоду в правую руку. Нижняя полуколода остается в левой руке.

3. Первой на стол летит верхняя карта (бубновая десятка) из полуколоды в правой руке, она ложится невдалеке от левой руки. Следующие две карты сбрасываются из рук одновременно: верхняя карта (десятка червей) из правой полуколоды падает на стол рядом с правой рукой, а верхняя карта из левой полуколоды ложится на бубновую десятку. Далее одновременный сброс двух карт (верхних в обеих полуколодах) многократно повторяется — карты падают из рук то в одноименные кучки (из правой руки — в правую кучку, из левой — в левую), то в разноименные (из правой руки — в левую кучку, из левой — в правую), причем одно- и разноименность хаотически чередуются: карты падают то из разведенных, то из скрещенных рук. В результате на столе формируются две пачки — правая (с десяткой червей внизу) и левая (с нижней бубновой десяткой).

4. "Вашу карту вы можете бросить на любую кучку в любой момент", — инструктирует исполнитель зрителя. Тот выполняет это, и его карта оказывается верхней в одной из кучек.

5. Фокусник опускает руку с оставшимися в ней картами на противоположную кучку, поднимает ее и кладет все карты, оказавшиеся в этой руке, на карту зрителя. В результате одна из красных десяток (волшебник запоминает, какая именно) ложится поверх карты зрителя. Оставшаяся пачка карт из другой руки бросается на колоду в последнюю очередь.

6. Повернув колоду лицом вверх, чародей формирует из нее карточную полосу на столе и отыскивает запомненную красную десятку. Карта, расположенная на ней, есть карта зрителя.

Трюки с тремя ключевыми картами. Данная группа фокусов куда менее многочисленная, чем предыдущая. Объясняется это спецификой числа 3, нехарактерного для структуры колоды карт. Потому и вспышка творчества оказывается значительно приглушеннее, чем прежде. Тем не менее...

Фокус первый.

1. "Я хочу рассказать о принципе ключевой карты, — обращается волшебник к зрителям. — Это один из старейших методов нахождения карты зрителя. Сначала я должен определить, какую именно карту сделать ключевой. Есть у вас предложения?" — "Пятерку треф!" — слышится голос из публики.

2. "Пятерку треф? — повторяет чародей. — Я не возражаю". Он разворачивает колоду веером — лицом к себе, отыскивает остальные три пятерки, помещает их на краповую сторону веера, после чего находит пятерку треф и кладет ее на стол лицом вниз.

3. "Теперь надо выбрать карту, о которой я ничего не должен знать", — произносит исполнитель, сворачивая веер в колоду (три верхние карты в колоде — пятерки). "Выдвиньте любую карту и запомните ее", — добавляет фокусник, размазывая колоду в карточную полосу на столе (крапом вверх). Зритель извлекает из полосы одну карту и запоминает ее.

4. Часть полосы, расположенную справа от взятой зрителем карты, волшебник собирает в пачку и помещает ее на стол лицом вниз (верхними картами в этой пачке являются три пятерки).

5. "Положите вашу карту наверх этой пачки", — обращается чародей к зрителю. Тот выполняют.

6. Исполнитель собирает в пачку оставшуюся часть карточной полосы и поднимает вверх трефовую пятерку.

7. "Эту ключевую карту я должен поместить рядом с картой зрителя, — разъясняет фокусник. — Тогда мне по ключевой легко будет обнаружить вашу карту. Чтобы вы лучше уяснили принцип, я переверну ключевую карту лицом вверх". Волшебник накладывает пятерку треф лицом на лицевую сторону пачки, удерживаемой в руке, после чего опускает эту пачку на крап пачки, лежащей на столе.

8. "Мы можем теперь многократно снимать колоду, — произносит чародей и выполняет снятие несколько раз. — Однако ключевая и выбранная карты не разлучаются". И он демонстрирует, что пятерка треф, обращенная лицом вверх, и карта зрителя, обращенная лицом вниз, располагаются в колоде вместе — крапом друг к другу. При этом исполнитель, разумеется, не подглядывает карту зрителя. Так происходит два-три раза.

9. Наконец, фокусник, словно случайно, оставляет пятерку треф на столе, производя снятие колоды с располагающейся в ней картой зрителя. В этот момента удитория, как правило, начинает шуметь.

10. "Поэтому, — продолжает волшебник, не обращая внимания на зарождающееся гудение публики, — мы, зная ключевую карту, всегда сумеем найти карту зрителя. Секрет достаточно прост, не правда ли?". В этот момент он "обнаруживает", что пятерка треф лежит на столе.

11. "О, ключевая карта случайно выпала, — удивляется чародей. — Ну что ж, попробуем отыскать вашу карту другим способом". И он начинает сдавать карты на стол по одной, формируя четыре кучки.

12. Когда вое карты будут сданы, исполнитель поднимает одну из кучек и разворачивает ее в веер лицом к себе. Если в веере имеется любая пятерка, фокусник запоминает ее номер — считая от ближайшей к волшебнику лицевой карты веера. Если в веере отсутствует любая пятерка, это означает, что в веере имеется карта зрителя — в таком случае чародей откладывает этот веер в сторону и берет следующий, в котором какая-нибудь пятерка будет присутствовать непременно.

13. Номер пятерки в веере с пятеркой сообщает о номере карты зрителя в веере без пятерки: номер карты зрителя либо равен номеру пятерки, либо на единицу меньше. Поэтому предъявляя зрителю найденную карту, исполнитель всегда ждет реакции зала — если зал начинает возмущаться, фокусник всегда должен быть готов предъявить публике другую карту, и при этом непременно улыбнуться.

Фокус второй.

1. Зритель тасует колоду и возвращает ее исполнителю. Тот разворачивает ее в веер лицом к себе и запоминает значения трех дальних (находящихся с краповой стороны веера) карт.

2. "О, вы хорошо перетасовали карты", — произносит фокусник, удерживая веер в левой руке. Одновременно он отыскивает взглядом в веере дубль-1, то есть карту, равную по величине какой-то из запомненных (например, если одна из запомненных карт оказалась дамой, то дублем-1 также будет дама), после чего снимает правой рукой все карты веера, расположенные правее дубля-1 и вдвигает эти карты в середину веера. "Я, с вашего позволения, внесу еще небольшой беспорядок", — улыбаясь, говорит волшебник.

3. Отыскав взглядом в веере дубль-2 (карту, совпадающую по величине со второй из запомненных), чародей извлекает из веера новую пачку карт, с картой дубль-2 на лице этой пачки, после чего левым большим пальцем сдвигает дубль-1 влево, перемещая его по лицу веера. Далее исполнитель кладет пачку с дублем-2 на лицо веера с его правой стороны, а левым большим пальцем надвигает дубль-1, перемещая его по лицу веера вправо, на лицо дубля-2.

4. Наконец, фокусник отыскивает дубль-3, извлекает его правой рукой и помещает налицо дубля-1.

5. Волшебник сворачивает веер в колоду. При этом три верхние карты являются запомненными чародеем, а три нижние — их дублями.

6. "Назовите любое число в интервале от 10 до 40", — просит исполнитель, после чего отсчитывает на стол названное число карт с верха колоды в единую пачку.

7. "Предположим, мы собираемся сыграть в карты втроем — вы, ваш начальник и я", — говорит фокусник и раздает на три кучки ту пачку, что осталась у него в руках.

8. "Но наши жены также решили сыграть в карты — раздадим и на них", — произносит волшебник. Берет лежащую на столе пачку и также сдает на три кучки.

9. "Теперь взглянем на верхние карты", — заканчивает чародей и вскрывает верхние карты первых трех кучек. Это — дубли — 1, 2 и 3. Затем он переворачивает верхние карты вторых трех кучек. Это — ранее запомненные фокусником карты.

Трюки с четырьмя ключевыми картами. Продвижение по числовой оси, начавшись весьма бравурно, теперь испытывает все большее и большее торможение — необходимость использования всех заявленных ключевых карт входит в противоречие с их количеством. Но творческое варьирование возможностей позволяет и в этом, удаленном от оптимума случае, отыскать некоторые приемлемые решения.

Фокус первый.

Перед началом исполнитель помещает на верх (на краповую сторону) колоды четыре ключевых карты (например, четырех валетов), располагая их в строго определенном порядке.

1. Развернув колоду в веер лицом вниз, волшебник предлагает зрителю из веера небольшую пачку карт и положить ее на стол лицом вниз.

2. "Запомните верхнюю карту в вашей пачке", — предлагает чародей, а сам в это время сдает карты с верха оставшейся в руках колоды на четыре кучки. В итоге на столе оказывается пять карточных пакетов — пачка зрителя с запомненной им верхней картой и четыре кучки зрителя, нижними картами которых являются валеты.

3. "Соберите эти пакеты в единую колоду", — просит исполнитель, зорко наблюдая, какую именно из кучек (то есть с каким нижним валетом) зритель положит на пачку с запомненной верхней картой. Размещение прочих пакетов роли не играет.

4. Перевернув собранную колоду лицом вверх, волшебник делает из нее карточную полосу на столе. Отыскав взглядом зафиксированного валета, чародей указывает на карту, прилегающую к лицу этого валета. Ею оказывается карта зрителя.

Фокус второй.
Рис. 20

1. Зритель тасует колоду и передает ее исполнителю. "Я хочу показать магическое действие трефового туза, — заявляет волшебник. — Прошу вас назвать любое число от 2 до 10". "Семь", — отзывается зритель. "Значит, в показе будут участвовать семерки", — уточняет чародей.

2. Повернув колоду лицом к себе, исполнитель просматривает ее, отыскивая трефового туза и четырех семерок. Одновременно, не показывая зрителю, фокусник помещает двух тузов на краповую сторону колоды, а одного — на лицевую. После чего волшебник выкладывает на стол лицом вверх трефового туза и четыре семерки.

3. Удерживая колоду, обращенную лицом вниз, в пальцах правой руки, развернутой вниз ладонью, исполнитель выстилает ее в виде четырех карточных полос (рис.20), которые формируются начиная с самой дальней А и завершаются наиболее ближней Г. При этом левая нижняя карта в полосе А является тузом, а две правые верхние карты в полосе Г — двумя тузами. Все три пачки примерно одинаковы по количеству карт.

4. Фокусник собирает одну из средних полос (например, полосу Б) в пачку и помещает ее в повернутую вверх левую ладонь — лицом вниз.

5. "На эту пачку я положу сначала одну из семерок, а на семерку — нашего трефового туза", — заявляет волшебник и выполняет эти действия.

6. Чародей собирает в пачку нижнюю полосу Г (две ее верхние карты — тузы) и удерживает ее в повернутой ладонью вниз правой руке. Рис. 21
        7. "Вот он, магический туз", — произносит исполнитель и, подведя правую руку к левой, несколько выше ее, правым средним пальцем упирается в крап верхней карты, лежащей на пачке в левой руке, и сдвигает ее от себя на 2-3 см вперед, вдоль длинных ребер пачки. Одновременно подушечки левых среянего и безымянного пальцев, охватывая пачку, находящуюся в правой руке, со стороны правого длинного ребра этой пачки накладываются на крап верхней карты в пачке правой руки (рис.21), то есть на крап одного из тузов. Рис. 22
        8. "Взглянем на него", — говорит фокусник и поворачивает левую кисть так, чтобы лицо пачки в левой руке было повернуто вверх; одновременно с этим движением левые средний и безымянный пальцы стягивают верхнюю карту (туза) с пачки в правой руке, накладывая ее на краповую сторону выдвинутого трефового туза — зрители не видят этой накладки, так как наложенная карта скрыта от них повернутой вверх лицом пачки в левой руке (рис.22). После этого пачка из правой руки накладывается лицом на краповую сторону пачки в левой руке; туз треф при этом остается выдвинутым.

9. Получившаяся суммарная пачка кладется на стол лицом вверх; туз треф при этом остается выдвинутым. Нижней картой суммарной пачки является туз.

10. Исполнитель собирает в пачку полосу А, держа ее в повернутой вверх левой ладони лицом вниз.

11. Фокусник поднимает вторую семерку и помещает ее лицом вниз на крап пачки в левой ладони.

12. Нажимая ногтем левого указательного пальца на верхнюю карту суммарной пачки, волшебник правой рукой выдергивает из нее трефового туза и накладывает его лицом вниз на крап пачки в левой руке; при этом трефовый туз также оказывается выдвинутым со стороны дальнего короткого ребра этой пачки на 2-3 см.

13. Поднимая пальцами правой руки верхнюю половину пачки в левой руке, чародей помещает эту половину (вместе с выдвинутым тузом треф) под нижнюю половину той же пачки, т.е. выполняет снятие этой пачки.

14. Повернув снятую пачку лицом вверх, исполнитель кладет ее крапом вниз на лицо суммарной пачки, лежащей на столе. Трефовый туз продолжает торчать со стороны дальнего короткого ребра получившейся итоговой пачки.

15. Фокусник собирает в пачку оставшуюся полосу В и, удерживая ее в повернутой вверх левой ладони лицом вниз, кладет на ее краповую сторону третью семерку — также лицом вниз.

16. Волшебник нажимает ногтем левого указательного пальца на верхнюю карту итоговой пачки, лежащей на столе, а правой рукой выдергивает торчащего туза треф и помещает его лицом вниз на краповую сторону пачки в левой руке — выдвигая на 2-3 см со стороны дальнего короткого ребра этой пачки.

17. "Остается выполнить последнюю операцию — соединить наши пачки в колоду", — произносит чародей, поднимая правой рукой со стола итоговую пачку и разворачивая ее правыми пальцами таким образом, что ее крап оказывается обращенным к правой ладони. Рис. 23

18. Исполнитель плавным движением подносит пачку в правой руке (эта пачка развернута лицом в направлении на пачку в левой руке) к пачке в левой руке, собираясь сложить эти пачки в колоду, но в самый последний момент левые средний и безымянный пальцы накладываются подушечками на крап верхней карты в пачке правой руки (охват приближающейся пачки выполняется этими пальцами со стороны нижнего длинного ребра этой пачки — рис. 23) и стягивают эту верхнюю карту (туза) на краповую сторону туза треф, находящегося на верху пачки в левой руке. Пачка в правой руке продолжает свое движение и накладывается лицом на краповую сторону той карты (туза), которая только что была стянута с ее верха. Колода остается в левой руке; из нее торчит трефовый туз.

19. Фокусник помещает колоду на стол лицом вверх; прижимая ее сверху кончиком левого указательного пальца, выдергивает правой рукой из нее трефового туза, затем подсовывает его под оставшуюся на столе семерку и поясняет: "Магическое действие трефового туза на семерки закончилось; оно заключалось в том, что каждая из семерок получила своего туза, и сейчас тузы эти расположены точно так же, как и трефовый туз, а именно — все они находятся под семерками. Убедитесь!"

20. Волшебник широким жестом расстилает колоду на столе в карточную полосу, и зрители видят, что под каждой из трех семерок, находящихся в различных местах полосы, расположено по одному тузу.

Если руководствоваться пессимизмом преамбулы, предпосланной этим двум трюкам, то на этом, собственно говоря, можно было бы и завершить движение по числовой оси: ведь ясно, что дальше может быть только хуже, что при увеличении количества ключевых карт картина окажется еще более удручающей. Вероятно, трезвый реалист так бы и поступил. Остановился бы. Однако карточные изобретатели не всегда в ладу с житейской логикой, они — люди одержимые. И им больше, чем иным реалистам ведом диалектический закон о том, что количество рано или поздно обязательно переидет в качество. Причем ведом не умозрительно, не на уровне абстрактных рассуждений, а прочувствован на самой что ни на есть суровой практике, освоен чуть ли не на уровне осязания. Потому нутро карточного новатора, напрочь лишенное пессимизма, твердо приказывает ему: "Иди дальше!". И тот идет. Продолжает движение.

Трюки с ключевой мастью. Несмотря на кажущуюся парадоксальность данного обозначения, входящие в эту группу немногочисленные фокусы обладают кардинально новым качеством. Если прежние чудеса с ключевыми картами не позволяли перемешивать карты внутри выполняемого трюка, то использование ключевой масти вполне допускает подобное перемешивание (например, путем врезки пачек одной в другую).

Фокус первый.

Перед началом трюка исполнитель кладет на краповую сторону колоды 13 карт одной масти. Эта масть и будет ключевой.

1. Развернув колоду в веер лицом вниз, волшебник предлагает зрителю вытянуть любую карту из середины и запомнить ее, не показывая чародею. При этом фокусник внимательно слепит, чтобы верхние 13 карт остались нетронутыми.

2. Пока зритель запоминает взятую им карту, волшебник сдает на стол 12 верхних карт в две кучки.

3. Чародей кладет на стол лицом вниз, отдельно от двух кучек, еще одну карту (тринадцатую, последнюю карту ключевой масти), произнося: "Положите выбранную вами карту на верх этой карты, а затем вдвиньте обе карты в любую из двух кучек. После этого вдвиньте обе кучки друг в друга". Зритель выполняет эти инструкции.

4. "Карты, как мне представляется, достаточно перемешались "между собой, — замечает исполнитель, — я хочу снять эту пачку вот таким способом". Он поднимает пачку со стола, разворачивает ее в веер, держа лицом к себе, разнимает веер на две половинки и снова складывает их, меняя порядок. В результате карта зрителя (она легко выявляется внутри веера, гак как ее масть отличается от масти прочих 13-ти карт) оказывается лицевой в веере. Фокусник сворачивает веер в пачку. Рис. 24

5. Держа пачку в правой руке крапом к зрителю так, что правый большой палец находится на краповой стороне, кончики правых среднего и безымянного пальцев лежат на лицевой стороне пачки, а ближнее короткое ребро, расположенное вертикально, направлено к правой ладони (рис.24, а), волшебник разворачивает пачку в веер — он формируется в вертикальной плоскости путем встречного движения правого большого пальца (вверх) и правых среднего и безымянного пальцев (вниз), сжимающих пачку с обеих сторон (рис.24, б). Нижнее длинное ребро лицевой карты веера (карты зрителя) поддерживается снизу средним суставом согнутого правого мизинца.

6. Сразу вслед за движением, разворачивающим пачку в веер (см. п. 5), правый мизинец, поднимаясь вверх, разворачивает лицевую карту веера крапом вниз, упираясь в ее длинное нижнее ребро (рис.24, в), после чего эта карта захватывается со стороны ближнего короткого ребра правыми средним (он накладывается на лицевую сторону карты зрителя) и безымянным (он ложится на краповую сторону карты зрителя) пальцами (рис.24, г).

7. Правые средний и безымянный пальцы, зажимающие карту зрителя, распрямляются, и карта зрителя, появившись над веером, начинает весело покачиваться над остальными картами (рис.24, д) — это покачивание достигается легким сгибанием и разгибанием правых среднего и безымянного пальцев, удерживающих карту зрителя.

Фокус второй.

Перед началом трюка исполнитель кладет 10 карт одной масти на краповую сторону колоды. Оставшиеся три карты этой масти изымаются из колоды.

1. Волшебник расстилает колоду карточной полосой на столе лицом вниз и просит зрителя выбрать какую-нибудь карту из середины полосы и запомнить ее. При этом он следит, чтобы 10 верхних карт остались нетронутыми. Если чародей не уверен в своем умении предлагать выбор карты из нужной ему области карточной полосы, то одним из подстраховывающих приемов может стать наличие в колоде также 10 нижних карт другой (по сравнению с мастью 10 верхних карт) масти — тогда в случае, если зритель выберет одну из верхних 10 карт исполнитель вместо верхних 10 карт использует нижние 10 карт, выполняя трюк аналогично приводимому ниже описанию.

2. Когда зритель запомнит выбранную им карту, фокусник сообщает ему, что он сейчас будет бросать на стол по одной карте с верха колоды, и таких карт будет 10, а зрителю необходимо положить свою карту на увеличивающуюся кучу на столе в любой момент времени. После того, как это будет выполнено, на столе остается кучка из 11 карт.

3. "Вы можете разделить эту кучку на две пачки и врезать их друг в друга, — говорит волшебник, — причем можете выполнить эту операцию несколько раз, а я потом поменяю местами две карты или даже одну". Он поднимает кучку, разворачивает ее в веер лицом к себе и выполняет сказанное. В результате карта зрителя, масть которой отличается от масти прочих 11-ти карт, помещается на лицо веера. Затем веер сворачивается в пачку, которая поворачивается лицом вниз.

4. "Сейчас я попробую отыскать вашу карту", — произносит чародей. Две верхние карты в пачке он бросает на стол лицом вниз, две следующие за ними, не меняя их порядка, помещает под пачку. Затем то же действие повторяется: две верхние карты кладутся исполнителем на стол, две следующие за ними карты без изменения порядка помещаются под пачку. Так продолжается до тех пор, пока в руке фокусника не остается одна карта. Это и есть карта зрителя.

Трюки с ключевой колодой. Этот этап развития запущенной идеи — последний. Окончательный и завершающий. Обладающий еще одним элементом новизны — внутри трюка оказывается позволительным уже не ограниченное перемешивание карт, а полноценная тасовка колоды.

Фокус первый.

Перед началом трюка исполнитель помещает на краповую сторону колоды четыре карты одного значения (например, четырех дам), а поверх их кладет три любые карты. Рис. 25

1. Развернув верхние семь карт в веер, волшебник предлагает зрителю выбрать одну из них и запомнить ее. При этом он подводит к пальцам зрителя ту область веера, где расположены четыре карты одного значения, понуждая зрителя выбрать какую-то из этих карт.

2. Пока зритель смотрит на извлеченную им карту, запоминая ее, чародей сворачивает веер, подсовывая кончик левого мизинца под нижнюю карту этого веера, и, накрыв колоду сверху правой ладонью (рис.25), уносит в карман 6 карт, прежде составлявшие веер.

3. Исполнитель разворачивает в веер всю колоду, а зритель вдвигает свою карту в любое место этого веера, после чего фокусник сворачивает веер и отдает колоду зрителю для тасовки.

4. Когда зритель возвратит волшебнику перетасованную колоду, чародей расстилает ее в карточную полосу на столе лицом вверх, отыскивает взглядом карту известного ему значения (в нашем случае — даму) и любым "магическим" способом указывает на нее зрителю — например, проводит над полосой неким маятником (скажем, кольцом, подвешенным на нити) и останавливает маятник над дамой, "почувствовав" исходящие от дамы "вибрации".

Фокус второй.

Зритель перетасовывает колоду и отдает ее исполнителю.
Рис. 26

1. Волшебник двумя руками разворачивает колоду в широкий веер (рис.26, а) и предлагает зрителю указать пальцем на крап любой из карт.

2. Правой рукой чародей поднимает часть веера, в которой левой картой является карта зрителя, поворачивает эту часть лицом к зрителю (рис.26, б) и просит запомнить карту, указанную зрителем. Данная карта является лицевой картой поднятого веера.

3. Затем исполнитель опускает поднятый веер на прежнее место в общем веере, просовывая кончик правого указательного (или правого среднего) пальца между картой зрителя и другими картами бывшего поднятого веера (рис.26, в).

4. Сворачивая общий веер в колоду, фокусник сближает руки. При этом правый указательный (или правый средний) палец, нажимая на крап карты зрителя, сначала сгибает ее (рис.26, г), а затем переворачивает лицом вверх (рис.26, о). В результате сворачивания карта зрителя оказывается нижней в колоде и перевернутой по отношению к другим картам.

5. Волшебник предлагает зрителю снять колоду, после чего помещает ее лицом на стол и выстилает ее в полосу. Карты в полосе развернуты крапом вверх, кроме одной — карты зрителя.

Настало время подвест итог.

Как видим, постулаты зрелищности не подвели. Действуя в условиях, предназначенных вовсе не для них, они тем не менее и здесь доказали свою работоспособность. Результат весьма обнадеживающий. Явный признак того, что суть этих постулатов не исчерпывается единственно приведенными рекомендациями по механизмам визуальных чудес, а затрагивает куда более обширный круг карточных иллюзий, ибо отвечает некоторым глубинным психологическим канонам зрелищного восприятия. Таков общий вывод.

Имеется, однако, и вывод частный. Отражающий престидижитаторскую экспансию. Ведь это очеввдно — чем дальше приходилось отходить от плодотворного оптимума (случай двух ключевых карт), тем настойчивее заявляла о себе необходимость использовать в трюковом решении ловкость рук. И такое — для принципа ключевой карты, одного из самых пассивных по отношению к пальцевому быстродействию! Что же говорить о прочих фокусных методах? Иными словами, творческий кросс, проведенный под эгидой постулатов зрелищности по задворкам престидижитации, в результате вышел на хитрую пальцевую динамику с неизбежностью почти роковой. Стоит ли довериться такому обстоятельству, принять и следовать ему в дальнейшем? Считаю, что стоит. И принимаю, так как не хочу закисать в безвольных карточных раскладках и перестановках. А потому — буду следовать.

---

Комментарий Олега Степанова.

Фокусы с тремя и четырьмя ключевыми картами это и есть то самое утяжеление, которое сейчас считается плохим тоном. Комментариев дать не могу, так как потерял нить процесса.

Обратите внимание на рисунок 26а. Так раздвинуть колоду - это надо быть волшебником.

3

Единственный путь для Сальери стать Моцартом пролегает вовсе не через продуманную симфонию, а через случайный этюд. Заурядный фокусник Ноэль Мартэн оказался на пьедестале исключительности благодаря всего лишь одному престидижитаторскому приему — пальмированию.

Пальмирование, происходящее от английского "palm" ("ладонь"), сводится к незаметному для зрителей изъятию карты из колоды с последующим (также незаметным) удержанием этой карты в ладони. Высокий и худощавый Ноэль Мартэн был словно рожден для этого действия. Неторопливый и стремительный одновременно, он являлся необычайно коварным с исполнительской точки зрения чародеем — зрители никак не могли уловить, в какой же момент их карта оказывалась в руке Ноэля. "Лучший в мире похититель карт" — вот как его называли коллеги.

И заслуженно — фланируя между столиками этаким длинным складным жирафом, раскручивая один трюк на одном столике, второй трюк на другом, Мартэн хищно вглядывался в посетителей, каким-то непостижимым чутьем улавливая колебания зрительского внимания. Вот волна подозрительности на подъеме, и он — сама услужливость и открытость. А вот придирчивость аудитории ослабевает — и карта уже покоится в отходящей в сторону кисти престидижитатора. Естественно, что потом эта карта могла оказаться бог знает где — и в цилиндре только что вошедшего господина, и внутри меню, изучаемого за соседним столиком, или даже за корсажем весел" хохочущей дамы. Собратья по жанру не раз и не два заглядывали в тот парижский ресторанчик, надеясь уловить и перенять дьявольскую хитрость, которую, как они полагали, использовал Ноэль Мартэн. А уходили обескураженными и разочарованными — ничего, кроме известной классики, в жестах Мартэна не наблюдалось.

Классическое исполнение пальмирования предполагает следующую последовательность действий.
Рис. 27

1. Колода, расположенная лицом вниз, лежит поперек левой ладони, обращенной вверх — левый большой палец находится над колодой, прилегающей длинным близким ребром к основанию этого пальца, а остальные четыре левых пальца охватывают колоду со стороны дальнего длинного ребра (рис.27, а). Карта зрителя, подлежащая пальмированию, располагается наверху колоды.

2. Правая рука подводится к колоде сверху и накрывает ее вдоль — правый большой палец накладывается на короткое ближнее ребро, а остальные четыре правых пальца помещаются на дальнее короткое ребро (рис.27, б).

3. Левый большой палец под прикрытием правой кисти сдвигает вправо верхнюю карту (рис.27, в).

4. Левый средний палец, упираясь кончиком в лицевого сторону выдвинутой карты, нажимает на нее снизу вверх, в результате чего эта карта вдавливается в ладонь правой руки (рис.27, г).

5. Правая рука, обращенная ладонью вниз, отводится в сторону, удерживая в своей ладони пальмированную карту (рис.27, д).

Ноэль Мартэн никому не раскрывал тайны своего необыкновенного пальмирования — скорее всего, такой загадки и не существовало. Просто его широкая ладонь скрывала от любопытных взоров все фокусные движения. Даже в том случае, когда он неожиданно решался на демонстрацию своего коронного трюка.

Неторопливым жестом он поднимал колоду, выполнял ее снятие и — часть карт падала на стол. Словно бы случайно.

— Ничего, я могу показать фокус и с половиной колоды, — произносил Мартен и вновь снимал карточный пакет, удерживая его в воздухе. Кисти чародея плавно проворачивались, пальцы перемещались по карточным ребрам, и опять крупная пачка шлепалась на поверхность стола.

Так повторялось много раз. Наконец, в его руках оставалась одна-единственная карта — зрители прекрасно это видели. Ноэль распрямлял пальцы, и последняя карта, кружась, опускалась, присоединяясь к лежащим на столе.

А в его парящих в пространстве кистях неожиданно оказывалась еще одна карта. Потом еще одна. И еще. И еще — целая серия непонятно откуда появляющихся карт.

Современники, отдавая должное его великолепному искусству пальмирования, всегда подчеркивали:

— Да, это — непревзойденный маэстро одного приема. Только одного. Все прочее — шаблонно, на уровне заурядной серийности. Даже обидно. Он способен на большее и отчего-то не продвигается ни на шаг. Лентяй или глупец? Но ах, как было бы великолепно соединить руки этого мсье Мартэна с темпераментом господина Роллье!

Жан-Луи Роллье демонстрировал карточные трюки в другом ресторанчике на том же бульваре Тампль, слывшим, как известно, излюбленным местом пребывания заезжих балаганов.

Итак, Париж. Начало XIX века.

Экипажи, фонари, тротуары.

Цилиндры, длинные юбки, зонты.

Сирень.

И кругленький, упитанный господин Роллье. Он показывает фокусы.

Карточный застольный чародей обязан быть импровизатором. Жан-Луи ни секунды не оставался в неподвижности — он беспрерывно сыпал остротами, спорил о политике правительства, рассуждал о ценах на уголь, пирожные и сюртуки. Обсудив в течение пяти секунд эти насущнейшие проблемы, он вдруг прыжком оборачивался вокруг собственной оси, чтобы приступить к выполнению следующего карточного чуда уже на другом столике. Вместе с ним, захлестываясь вокруг талии, крутилась сумочка на длинном тонком ремне — из нее Роллье доставал пальмированные им карты зрителей. Впрочем, не только карты. Принцип пальмирования наш герой понимал значительно шире. Жан-Луи извлекал из недр сумочки также и вещи зрителей — карманные часы, портсигары, курительные трубки, кожаные кошельки.

— Пальмировать так пальмировать! — объяснял он собратьям-иллюзионистам свою разносторонность. — В конце концов пальминг относится, господа, к ладони, а не к тому, что в ней содержится!

— Его трюки зависят от того, что он прочитал сегодня утром или, в крайнем случае, вчера вечером, — комментировали завсегдатаи его мини-представлений.

Дело в том, что маленький и юркий Жан-Луи Роллье прежде был адвокатом. Получив юридическое образование, он проработал в конторе несколько лет и выяснил, что педантичное и скрупулезное копание в бумагах клиентов — занятие отнюдь не для его динамичной натуры. Проиграв из-за собственной невнимательности несколько процессов, он вдруг решил стать клоуном — тем более, что его кумир, клоун Маленький Мимиль по прозвищу Рекордье, выступавший в одном из балаганов все на том же бульваре Тампль и весьма напоминавший его самого своим внешним видом, раньше был журналистом. "Вот моя судьба!" — решил Роллье, впервые увидев Маленького Мимиля и узнав о его прошлой профессии. А потом, ступив на путь комика и ознакомившись не столько с розами, сколько с шипами профессии публичного насмешника, энергично засомневался в своих клоунских способностях. Не поверил в свое умение шутить и насмешничать так, как это мог Рекордье. И свернул на дорогу чудопроизводства, рассудив, что подшучивать над окружающими можно и под сенью волшебства — утвердиться в такой мысли ему очень помогла книга, написанная Робер-Удэном. Роллье сохранил манеру Мимиля. Однако и адвокат выветрился из него не полностью — приучившийся с утра просматривать парижскую прессу, Жан-Луи не смог отделаться от этой привычки, но обратил ее себе на пользу; темами его застольных бесед-перестрелок с ресторанными посетителями были как раз последние газетные публикации. В которые он умело вплетал карточные трюки. Отработав ту или иную тему, Ролпье начисто забывал о ней, и это отнюдь не являлось трагедией, ибо через какие-нибудь 10 часов он вновь набрасывался на газеты, вкачивая в себя очередную порцию информации. За чем следовали новые его пулеметные диспуты с аудиторией, внутри которых фонтанировали обновленные карточные чудеса. Разумеется, опытный глаз профессионала моментально выявлял несвежесть приемов, используемых Роллье, но тот умело их комбинировал, видоизменяя трюки согласно обсуждаемой тематике, и публика была весьма довольна такой активностью Жана-Луи, простодушно полагая, будто видит первую демонстрацию трюка, рожденного сегодня утром. Тем более, что Роллье обладал, казалось, неисчерпаемой энергетикой.

Его живость граничила с подвижностью дикого зверя, заточенного в клетку. Он вечно что-то или доставал из карманов или убирал в них. Поэтому для пальмирования (в его необъятном понимании) никакой супертехники не требовалось — все решал нескончаемый поток телодвижений. Уследить за его руками было делом совершенно невозможным — даже для него самого. Что сначала сыграло с ним злую шутку, а затем превратилось в хорошо отрепетированный трюк.

Однажды кидая на стол карту, он пролетающими пальцами задел стоящий бокал с шампанским, и игристая жидкость плеснулась из качнувшегося стеклянного сосуда прямо на грудь дамы, которая как раз наклонилась, чтобы рассмотреть свершающееся чудо поподробнее. Естественно, она не только рассмотрела, но и ощутила все детали этой части фокуса. После чего, дико вскрикнув ("От удивления" — объяснял потом Роллье), вскочила, а ее кавалер, доселе казавшийся весьма флегматичной персоной, вскинулся на стуле, распрямился и влепил свой кулак в челюсть бывшего адвоката. Падая, образованный юрист успел осознать, что быстрые движения не являются исключительно его прерогативой, а по истечении постельного периода, успокоившись и войдя в прежний оптимистичный настрой, решил придать этому подарку судьбы характер безобидного трюкового шока.

Он стал опрокидывать бокалы сознательно. Винные брызги никогда больше не попадали на одежду посетителей, ибо косой удар по бокалу был отработан Роллье на многих репетициях. И эффект стал удивлять своим постоянством — дамы, не осведомленные о подготовительной работе, пружинисто взвивались вверх с потрясающей стереотипностью. Но, естественно, чуть-чуть запаздывая относительно взметывающейся из прозрачного сосуда пузырьковой жидкости. А Роллье наоборот, уже опережал возможную активность близ сидящего кавалера:

— Прошу извинить меня, но карта, выбранная мадемуазель, находится на стуле, с которого она изволила приподняться. Взгляните на сиденье и убедитесь! Что до разлитого шампанского, это — не проблема! Алле-оп!

И он доставал бокал, наполненный вином, из-за пазухи. Невдалеке стоял метрдотель, поставленный для подстраховки, и улыбался. С владельцем ресторана этот трюк, естественно, обговаривался заранее.

Таким образом Роллье убедительно показал, что если застольный фокусник соединит в себе оба умения — высокий темп показа и непринужденность разговора, то любая секретная престидижитация с картами, даже самая сложная, может быть проделана им незаметно для аудитории. И обладать огромной ладонью или фантастической техникой пальцев в таком варианте вовсе необязательно.

Однако ему же, Жан-Луи Роллье, принадлежат следующие слова:

— Заклинаю всех престидижитаторов — овладевайте манипуляционными приемами! Разнообразьте их, оттачивайте! Будьте проворными — ловкость рук всегда приводит аудиторию в восторг. Не слишком полагайтесь на текст, кажущийся вам смешным — в некоторых случаях смех способен подвести вас, вызвав обратную реакцию, нежелательную для вас — вплоть до жалости. Когда зрители возвращаются домой и беседуют, вспоминая ваше представление, пусть они отзываются о вас как о талантливом искуснике. Помните — фраза "Какой умелый фокусник!" является куда более ценной рецензией, чем похвала "Какой этот фокусник веселый!"

Следуя духу советов Жана-Луи и заявленным ранее постулатам зрелищности, приведу два разработанных мной способа пальмирования карт.

Первый способ предполагает полнейшую непрерывность поэтапного выполнения отдельных фаз — абсолютную их слитность в единое пластическое движение. Любая, даже микроскопическая пауза моментально воспринимается зрителями как досадно-заметный визуальный "шов". Рис. 28

1. Колода удерживается в правой руке фокусника — правый большой палец наложен на ее лицевую сторону, а остальные правые пальцы находятся на краповой стороне, причем короткое ребро колоды упирается в основания четырех (кроме большого) пальцев правой руки (рис.28, а). При этом ладонные подушечки прижаты к лицевой стороне колоды.

2. Повернувшись правым боком к зрителям, волшебник поднимает правую кисть (вместе с колодой) на уровень левого плеча. При этом правая ладонь обращена вверх, а лицевая сторона колоды развернута в сторону публики (рис.28, б).

3. Левая рука, направленная ладонью в сторону зала, подводится к колоде с ее краповой стороны, после чего левый большой палец накладывается на правое длинное ребро колоды, а остальные левые пальцы помещаются на леврое длинное ребро колоды (рис.28, в).

4. Правые средний и безымянный пальцы, прижимаясь к краповой стороне колоды, сгибаются (вместе с правыми указательным и мизинцем); при этом правая ладонь немного отходит от колоды вниз — от этого задняя (с краповой стороны колоды) карта под давлением кончиков правых среднего и безымянного пальцев начинает изгибаться, поскольку нижнее короткое ребро этой карты продолжает упираться в правую кисть между основаниями правых пальцев и ладонными подушечками (рис.28, г).

5. Правые пальцы (кроме большого) продолжают сгибаться, а правая кисть одновременно уходит вниз все дальше и дальше от колоды, в результате чего изгибающаяся задняя карта расстается с краповой стороной колоды и, тотчас же распрямившись, ложится в правую ладонь. При этом правая ладонь (вместе с пальмированной в ней картой) поворачивается в сторону от аудитории, а левая рука (в целях маскировки пальмирования) разворачивает колоду, обращенную лицом к зрителям, на 90 градусов — правым длинным ребром вверх (рис.28, д).

Вторым способом рекомендуется пользоваться, когда руки чародея выполняют в воздухе некую пластическую или пантомимическую композицию, причем колода находится в одной из рук. Обе кисти, не прерывая пространственных вариаций, на мгновение соединяются кончиками пальцев, располагаясь при этом под углом друг к другу — и карта с краповой стороны колоды тотчас же передается в другую ладонь для пальмирования. После чего руки расходятся, в одной из них продолжает находиться колода, а в другой — пальмированная карта. Рис. 29

1. Колода, расположенная вертикально, удерживается в левой руке краповой стороной к ладони. При этом левый большой палец лежит вдоль верхнего длинного ребра, а остальные левые пальцы охватывают колоду со стороны нижнего длинного ребра, а левая ладонь расположена под углом 45 градусов к аудитории и "смотрит" в направлении "вправо — на фокусника" (на рис.29, а показан вид со стороны зрителей).

2. Левые мизинец, безымянный и средний пальцы, нажимая на краповую сторону колоды и слегка сдвигая правую (с краповой стороны колоды) карту вниз на 1-2 см, добиваются отслаивания этой карты от колоды — в результате верхнее длинное ребро данной карты оказывается на расстоянии 0,5-1 см от колоды, и между картой и колодой образуется щель (на рис.29, б показан вид со стороны фокусника).

3. Правая рука с распрямленными пальцами подводится к левой руке и кончик правого указательного пальца накладывается на правый верхний угол колоды. При этом правая ладонь располагается под углом 45 градусов к публике, т.е. "смотрит" в направлении "влево — на фокусника. Одновременно с этим соединением левый большой палец вдвигается между лицевой стороной отделенной от колоды карты и краповой стороной колоды (на рис.29, в показан вид со стороны исполнителя).

4. Левый большой палец распрямляется и вдавливает отделенную от колоды карту в правую ладонь, прижимая ее краповой стороной к правой ладони; обе руки при этом остаются неподвижными (на рис.29, г показан вид со стороны фокусника).

5. Пальцы правой руки чуть-чуть сгибаются, удерживая пальмированную в правой ладони карту, а пальцы левой руки охватывают колоду: левый большой палец — со стороны верхнего длинного ребра, а остальные левые пальцы — со стороны нижнего длинного ребра (на рис. 29, д показан вид со стороны исполнителя), после чего обе руки расходятся в стороны.

---

Комментарий Олега Степанова.

Первый способ пальмирования придуманный Карташкиным - это классическое нижнее пальмирование, которое делают удерживая колоду в горизонтальном положении, просто передавая ее из правой руки в левую.

Внимательно вчитайтесь в последний способ пальмирования. В пункте 3 правая рука находится под углом 45 градусов к зрителям. В пункте 4 она не меняет угол, то есть на диаграмме г зрители видят спальмированную карту. В пункте 5 зрители продолжают видеть эту карту, которую автор отводит вправо...

4

Он всегда выходил из темноты. И это впечатляло. Он здесь. И — нет его. Предощущенье странно.
Так отзвук пролетающей мечты
Рождает мысль о таинстве обмана.
Но чует сердце взгляд из темноты.

Эти строки Ежи Калеца, польского поэта, погибшего в 23-летнем возрасте, написаны о старинном портрете его прадеда, человека с аристократической внешностью, про которого сохранилась легенда, будто он изобрел эликсир бессмертия. Вероятно, если бы Калец побывал на выступлении Сатху Прамбачария, несущего с собой "аромат непостижимости с берегов Брамапутры", как говорилось в его афише, то появление этого чародея могло бы вызвать в душе юного поэта точно такой же отклик.

Шагнув в луч света, тот замирал. Зрители могли долго рассматривать его каменное лицо — крупные асимметричные черты придавали ему сходство с индийским полководцем, запечатленным на одной из скал в Восточных Гатах. Публика разглядывала его чалму, в центре которой сверкал камень неземной красоты. Некоторые даже ощущали магические вибрации, исходившие от его приподнятых рук. А он, абсолютно равнодушный, выдерживал долгую паузу.

— Меня зовут Сатху Прамбачария, — раздавался в тишине его надтреснутый голос. — Я владею древними секретами чудес, полученными мною от всезнающего брамина Махабаджагунду, который в возрасте 30-ти лет раздал бедным все свое богатство и, движимый жаждой познания, поселился в глубине джунглей Индии. Я оказался единственным наследником его неисчерпаемой мудрости, сделав созидание волшебства своей профессией...

При этих словах индийский гость медленными, плавными движениями погружал смуглые кисти рук в обширные рукава, а затем извлекал их — в его тонких загорелых пальцах оказывались поблескивающие карты. Он доставал карты отовсюду — из расшитых золотом карманов, снимал с синего бархата верха чалмы, выдвигал из-за высокого стоячего воротника, отороченного ниткой жемчуга, и у зрителей создавалось впечатление, будто карты, словно растения, пробивались сквозь его костюм, а он собирал такой диковинный урожай. Набрав столь живописным способом полную колоду, Сатху Прамбачария приближался к одному из столиков и приступал к карточным мистификациям.

Мистификации же иного рода давно уже шли неудержимым потоком. Во-первых, данный Сатху вовсе не был индийцем, а имел вполне законное немецкое происхождение. Во-вторых, по паспорту он значился Гюнтером Гроссбауэром, а никаким не Прамбачарией. В-третьих, чарующий загар он приобрел на берегах отнюдь не Брамапутры, а теплого и ласкового Средиземного моря, где совсем недавно выступал с гастролями. В-четвертых, он не только не являлся учеником всезнающего брамина Махабаджагунду, которого в действительности не существовало, но никогда и не был в Индии, а все его знания об этой далекой стране были почерпнуты из небольшой брошюры, купленной им исключительно из-за красивой обложки и прочиганной единственно по причине малостраничности. Что, тем не менее, отнюдь не мешало ему производить впечатление индийского чудопроизводителя, так как престидижитатором он был весьма и весьма умелым.

Публику очаровывало в нем все: и манера говорить, и со вкусом подобранный костюм, и галантность манер, и непроницаемая отрешенность взгляда, но более всего — жесты. Руки, повисающие в пространстве на полпути. Кисти, неожиданно застывающие в воздухе. И безусловно, декоративное сопровождение.

Он вытягивал из-за пазухи свернутую в трубочку бумагу. "Папирус-инструкция, — говорил он. — Мне дал его мудрый Махабаджагунду, и с тех пор он не вскрывался. Но сейчас я сломаю печать, и мы узнаем, какую тайну игральный карт он хранит". Прамбачария-Гроссбауэр нажимал пальцами на сургучное пятно, напоминавшее монету, — оно лопалось поперек, разбрыз гивая дымящиеся осколки, и фокусник разворачивал этот свиток в ленту метровой длины.

— Здесь слишком темно, — произносил он, бросив взгляд на "инструкцию". Запускал руку за пазуху и извлекал оттуда горящую свечу.

— Вот теперь светлее, — с этими словами Прамбачария-Гроссбауэр вдвигал свечу в небольшой цилиндр с донышком, пришитый к костюму около левого локтя. Теперь свеча высилась в этом импровизированном подсвечнике, и иллюзионисту не приходилось держать ее. В его руках находился только "папирус".

— Нет, и этой яркости не достаточно, — сокрушался чародей и всплескивал кистями, выхватывая словно бы из воздуха черно-белую "волшебную палочку". Касался ею пламени свечи, и из торца "волшебной палочки" начинал бить узкий луч света. Фокусник освещал рукопись таким необычным продольнам фонарем, а затем, водя световым пятном по строчкам, принимался читать вслух:

— Кин нурс эльмин хевен. Нин порт даникиз приналь. Энзуим беннен, даль трэй ван альмутинак. Копт делло кутхим микайс вэл брот ширатим колл. Майзулюм хокс мот данмэлрикотат ромдас им накарул. Вольдемот лумальтас гом рокмильдэн.

Потом глуховато пояснял:

— Это посвящение. — На мгновение замолкал, после чего добавлял: — Мне.

— Мнамбортим даль гуш пальмонфир бур тин ко-дья-дэн-мар-цем-про! — продолжал он. — Лост гаржетт крупе дзинон бутатен; дост лагд мин филькрих прим. Конин дасперагоц.

Выдержав паузу, произносил:

— Это эпиграф. А вот сам текст. Кальдеррос месатэ дуппир папли-бут-мэнгэ-стринг-манс; брентвагадо упдель ванлох минк. Стозиррин девинсвальперрос рувд-кель-боц, меркос корманчич руб зарэдилс тис-джок-стэ-зампернадс. Госорманд фрест румав зол. Сгринт диф-пруг-диф сотр халь канэвэ. Рапг. Рапт. Пагигз — боряеданд сокум билз нэ. Пикальдраг, пикальдраг. Арим. Я переведу. Здесь сказано — пусть зритель снимет колоду. Пожалуйста, снимите.

И протягавал ее зрителю. Тот упирался кончиком указательного пальца в ближнее к нему короткое ребро колоды, нажимал на верхнюю половину, и та сдвигалась в сторону фокусника.

Далее по логике снятия следовало поменять местами обе полуколоды. Но если такое перемещение выполнить взаправду, то нижняя карта колоды окажется в середине и исполнитель потеряет над ней конгроль. А для показа карточного чуда Прамбачарии-Гроссбаузру было необходимо, чтобы после взаимной смены полуколод нижняя карта продолжала оставаться нижней. Дело в том, что наш престидижитатор очень любил показывать фокусы с ключевой картой. Потому он всегда пользовался приемом фиксации нижней карты. Вот механика этого приема. Рис. 30

1. В результате действия зрителя колода, верхняя половина которой сдвинута в сторону фокусника, лежит на обращенной вверх ладонью левой кисти исполнителя краповой стороной вверх. При этом левый большой палец расположен вдоль левого длинного ребра колоды, а остальные левые пальцы находятся со стороны правого длинного ребра (рис.30, а).

2. Правая рука, развернутая ладонью влево, подводится к верхней (сдвинутой) полуколоде со стороны правого длинного ребра. При этом правый большой палец накладывается на краповую сторону выдвинутой полуколоды, а кончики правых среднего и указательного пальцев — лицевую сторону нижней полуколоды. Левые безымянный палец и мизинец отгибаются вниз, пропуская к колоде правую кисть (на рис.30, б приведен общий вид; на рис. 30, в показан вид на колоду и правую руку с левой стороны, левая рука убрана).

3. Правые средний и указательный пальцы, кончики которых прижаты к лицевой стороне нижней карты, сгибаются — от этого нижняя карта нижней полуколоды сдвигается в сторону фокусника (на рис.30, г дан вид слева, левая рука убрана).

4. Правые средний и указательный пальцы прижимают крап сдвинутой карты к лицевой стороне верхней полуколоды; при этом правая рука, удерживающая сдвинутую карту и верхнюю полуколоду, начинает двигаться в сторону исполнителя (на рис. 30, д Приведен вид слева, левая рука убрана).

5. Правая рука помещает бывшую верхнюю полуколоду под бывшую нижнюю, расположенную в левой руке (рис.30, е). Снятие колоды выполнено, однако нижняя карта колоды Так и осталась нижней.

Далее Прамбачария-Гроссбауэр выполнял еще несколько манипуляций, непрестанно сверяясь с текстом "инструкции", после чего "папирус" вдруг "случайно" оказывался над пламенем свечи и вспыхивал. Поскольку бумага "папируса" была специальной (так называемая пиробумага, горящая ярким красно-желтым огнем и сгорающая в течение одной-двух секунд), то зрители видели гигантский ослепительный костер в руке фокусника, возникший и тотчас же гаснущий, после которого оставались порхающие в воздухе невесомые клочья пепла.

Любой другой иллюзионист на месте Прамбачарии-Гроссбауэра изобразил бы отчаянное удивление и был бы, вероятно, прав — какая реликвия сгинула в небытие! Но псевдоиндус щелкнул пальцами неподвижно замерших рук и надменно изрек:

— Вы стали свидетелями последнего волшебства, продиктованного мне уникальным папирусом. Судьба не была к нему благосклонной, но разумно ли идти против судьбы? Однако я должен найти вашу карту.

Вытащив нож с длинным тонким лезвием, он вонзил клинок в собственную грудь невдалеке от сердца, вспорол серебристое шитье и обнаружил между бархатом и подкладкой краповый уголок карты. Медленно обведя взглядом аудиторию, вытянул пачку, плавным горизонтальным жестом отвел руку от груди и расправил тонкие нервные пальцы. На стол упало пять карт — четыре туза и карта, выбранная зрителями...

Однажды с Гюнтером произошел инцидент вполне детективного свойства. Работая за столиком одного из ресторанов Кардиффа, он в полном соответствии с ритуалом номера протянул публике колоду, предлагая снять ее в любом местг. Из темноты высунулась рука одного из сидящих и потянулась к картам -на безымянном пальце этой руки сверкал невероятно дорогой алмаз! Лицо Гроссбауэра дрогнуло, на мгновенье утратив традиционное выражение непоколебимого упрямства — он, много лет выступавший перед аристократической публикой, впервые видел такую драгоценность.

— Вашими клиентами, скорее всего, являлись обедневшие аристократы, — прозвучал мужской голос. — Да, это алмаз. Однако не слишком ценный.

— "Джекоб"? — попытался угадать Гроссбауэр. Найденный в Индии, "Джекоб" имел массу ровно в 100 каратов и в 1956 году был продан за 280 тысяч долларов.

— Нет. Это "Персифаль", — послышался ответ. — Однако вы, кажется, просили снять колоду? Не так ли?

— Да-да, — спохватился Гроссбауэр. И продолжил трюк. А утром, решив подышать морским воздухом, Гюнтер направился в сторону Бристольского залива и случайно увидел объявление о передвижной выставке-продаже украшедий. "Загляну-ка я на эту экспозицию, — сказал Гроссбауэр самому себе, — Может быть, подберу что-нибудь для дополнительного индийского антуража".

Около одной из витрин Гроссбауэр остановился. На стенде лежал "Персифаль"!

— Вы даете драгоценности напрокат? — поинтересовался артист у продавца.

— Ни в коем случае, — откликнулся тот. — Только продаем. Кстати, если вы что-то присмотрели, рекомендую не терять времени. Сегодня — последний день. Завтра мы переезжаем в Бирмингем.

— У вас, по-видимому, экспонаты продублированы? — продолжал расспрашивать Гроссбауэр. — Не далее как вчера я встретился с гуляющим по городу "Персифалем" — он посещал злачные места поздно вечером.

— Вот этот? — переспросил продавец. — Но это не "Персифаль". Он называется "Элефант". Позвольте, а почему — посещал?

Они встретились взглядами, после чего продавец резко наклонился к прилавку, с силой выдвинул стенд, схватил "Элефанта" и поднес к глазам. Затем, издав стон сквозь сжатые зубы, бросился в сторону внутренней двери, замер на месте, повернулся, кинулся к стенду, задвинул его, щелкнул ключом, опять развернулся, прыжком достиг внутренней двери, рванул ее на себя и нырнул в низкий проем. Гроссбауэр остался стоять. Он все понял.

Да, вчерашний зритель оказался мошенником. Искусно изготовив фальшивого "Элефанта", он заглянул на выставку-продажу, попросил показать ему несколько украшений, а когда продавец на секунду отвлекся, доставая очередную драгоценность, оба "Элефанта", настоящий и поддельный, в мгновение ока поменялись местами. "Тот парень мог бы стать неплохим престидижитатором, — подумал Гюнтер. — Уважаю. Только делаться артистом — зачем ему?".

— Умоляю — ни слова прессе, — убеждал Гроссбауэра респектабельный владелец. — Эти журналисты измажут нас в грязи — напишут, что не налажена система охраны, что наших сотрудников легко обвести вокруг пальца, и так далее. Кто после такого захочет иметь с нами дело? Полиция, и только полиция! Я уже позвонил — они сейчас приедут.

— Если бы я оказался на месте грабителя, — задумчиво проговорил Гроссбауэр, — я украл бы "Элефанта" сегодня. Завтра вы уезжаете — кто поручится, что драгоценность не потеряна по дороге в Бирмингем?

— Не могу с вами согласиться, — произнес владелец. — Не будь вас, кража обнаружилась бы сегодня вечером — при упаковке коллкции. Тут действовал психологический снайпер — он выбрал момент наивысшей безмятежности и легкой волнительноси одновременно. Накануне. Когда мы перестали беспокоиться о вчера, но еще не начали настраиваться на завтра. Самая уязвимая точка.

— А где он может находиться сейчас? — задал вопрос Гроссбауэр. — М-м-м... Ехать с алмазом в Шотландию или Ирландию? Это выгоднее всего. Залечь там на дару месяцев или, в крайнем случае, спрятать "Эльфанга" — надежнее не придумать. Но! Он убежден, что я запомнил его лицо. На самом деле это не так — он сидел глубоко в темноте, и я даже не рассмотрел его... Одни только руки... Однако он-то этого не знает! И полагает, что полиция Великобритании, оперируя полученными от меня приметами, быстро его разыщет. Следовательно, ни в Шотландии, ни в Ирландии находиться ему не следует. Лучше всего — сматываться подальше.

В комнату вошел полицейский инспектор:

— Ну, что тут случилось?

— Поэтому скорее всего он плывет на корабле в Америку, — продолжал размышлять Гроссбауэр. — Вот с этого транспорта и следует начать. Я вспомнил! Его приметы! Два длинных ногтя — на мизинце и указательном пальце!

— Такие приметы уничтожаются миниатюрными ножницами за пару секунд, — усмехнулся страж порядка. — Однако, чем черт не шутит...

Через два часа поступило сообщение — преступник задержан. Он и в самом деле направлялся морским путем в Америку. Но его путешествие прервала абсолютно несерьезная случайность. Если бы беглец привел свои ногти в порядок, "Элефант" исчез бы навсегда. А вор на радостях выделил себя из толпы прочих пассажиров необычным поведением — чтобы снять нервное напряжение, он прямо на палубе принялся отжиматься на руках, и проходивший мимо помощник капитана обратил внимание на его руки. Длинные ногти на двух пальцах, плюс не совсем уместная акробатика запечатлелись в его памяти, и когда пришла радиограмма, оригинальный спортсмен стал кандидатом номер один на проверку.

— Вы, вероятно, тоже работаете в полиции? — обратился владелец выставки к собравшемуся уходить Гроссбауэру.

— Нет, я фокусник, — ответил тот. И — редчайший случай! — улыбнулся, так как на безмерно удивленном лице владельца с вдруг отпавшей челюстью ясно читалось: "Как? Еще один?!".

Считается, что имитаторы живут долго. Гюнтер Гроссбауэр погиб в 73 года — точно так же, как и Ежи Калец. В авиационной катастрофе. Удивительно, но Калец предчувствовал свою гибель — примерно за месяц до нее он написал следующее пронзительное четверостишие: Мне снилось жуткое виденье:
Меж молний мчался я в ночи!
Потом — удар. И смерть. И тленье.
И вопль над прахом: — Не кричи!

А Гюнтер Гроссбауэр, напротив, ехал на аэродром в прекрасном расположении духа. Ведь он наконец-то собрался посетить Индию. И не долетел. Самолет упал в Восточных Гатах. Кончина Гроссбауэра не всполыхнула общественность — его, в общем-то, близко знал только небольшой круг людей, а семьи у него не было. Похоже даже, что его исчезновение вообще никто не заметил.

Престидижитаторский прием "оставление нижней карты на прежнем месте после снятия колоды зрителем", находившийся в арсенале Гроссбауэра, некоторое время демонстрировал и я — в его варианте. Но анатомия пальцев и ладони у всех людей, похоже, не одинакова. Расположение микромышц, длины фаланг, размеры суставов и их гибкость — все это накладывает отпечаток на индивидуальную технику манипуляций. Что-то в методе Гроссбауэра не удовлетворяло меня, казалось искусственным, вычурным, неудобным. А когд а я демонстрировал карточные трюки в московском ночном клубе "Каро", мои пальцы неожиданно сами нашли более удачную версию этого приема. Вот как он стал выполняться. Рис. 31

1. Колода карт, повернутая крапом вверх, лежит на обращенной также вверх левой ладони фокусника так, что левый большой палец расположен вдоль левого длинного ребра карт, а остальные левые пальцы находятся у правого длинного ребра колоды; зритель, упираясь своим указательным пальцем в ближнее к нему короткое ребро колоды, сдвигает в сторону исполнителя верхнюю половину колоды (рис.31, а).

2. Правая рука, расположенная ладонью влево, подводится к верхней полуколоде со стороны ее ближнего короткого ребра. При этом правый большой палец накладывается на краповую сторону верхней полуколоды, правый указательный палец прижимается к лицевой стороне выдвинутой верхней полуколоды, а правый средний палец помещается на лицевую сторону нижней карты нижней полуколоды (на рис.31, б приведен общий вид; на рис.31, в показан вид слева, причем левая рука убрана).

3. Правый средний палец, упирающийся кончиком в нижнюю карту нижней полуколоды, сгибается, отчего нижняя карта нижней полуколоды сдвигается в сторону фокусника; при этом правый указательный палец оказывается между верхней полуколодой и сдвинутой картой (на рис.31, г дан вид слева, причем левая рука убрана).

4. Правый указательный палец выводится в сторону, а нижняя (сдвинутая" карта прижимается правым средним пальцем к лицевой стороне верхней полуколоды (на рис.31, д приведен вид слева, причем левая рука убрана).

5. Правая кисть, в которой удерживаются верхняя полуколода и нижняя (сдвинутая) карта, прижатые друг к другу, смещается в сторону исполнителя (на рис.31, е показан вид слева, причем левая рука убрана).

6. Правая рука, в которой находятся бывшая верхняя полуколода и прежняя нижняя карта колоды, помещает их под бывшую нижнюю полуколоду; при этом левые безымянный палец и мизинец отгибаются вниз (рис.31, ж).

---

Комментарий Олега Степанова.

Вариант Грассбауэра это устаревший способ, который давно вышел из моды. Сейчас просто снимают верхнюю пачку, так чтобы было видно, что нет обмана.

Я не нашел отличий варианта Карташкина от старинного. Разве что непонятный поворот рук.

5

"Политика — настолько грязное занятие, что заниматься ею могут только джентльмены в белых перчатках", — этот афоризм Уинстона Черчилля мне напомнил Саймон Кармель, когда мы беседовали с ним за чашечкой кофе в уютном баре Центрального Дома работников искусств под названием "Старый рояль".

— Даже великие иллюзионисты иногда участвовали в политических акциях, — написал Кармель на листочке бумаги.

Саймон Кармель. Человек, бросивший вызов собственному несчастью. Глухонемой от рождения, он задался целью доказать окружающим свою полноценность. Неустанные тренировки в произношении звуков, непрерывные упражнения для развития голосового аппарата, изматывающие бесконечные повторения — все это в конце концов принесло свои плоды. Поразительно, но факт — помимо родного английского, Саймон овладел еще немецким и русским языками. Мало того — получив ученую степень доктора философии, Кармель, антрополог и фольклорист по образованию, ныне работает в Рочестерском технологическом инстигуте, расположенном в штате Нью-Йорк, США. "Адали мне силы жить с улыбкой — фокусы!", — утверждает он. Такому можно поверить, ибо Саймон, показавший свой первый иллюзионный трюк в возрасте 4-х лет, сейчас является признанным авторитетом в области сценических чудес. Достаточно перечислить лишь некоторые этапы его чародейской карьеры: в 13 лет он побеждает в городском чемпионате фокусников (г. Балтимор, шт. Мэриленд), позже занимает 2-е место на Всеамериканском конкурсе глухих волшебников (1970 г., г. Миннеаполис, шт. Миннесота), затем получает первый приз на 3-м Всемирном фестивале глухих чародеев (1990 г., г.Лейпциг, Германия). С 1992 года Саймон Кармель — вице-президент, а с 1993 г. — президент "Магического круга N4" Международного Братства Фокусников (IBM); в 1996 году он являлся Генеральным директором Оргкомитета 7-го Всемирного фестиваля глухих фокусников. Чрезвычайно серьезный послужной список.

Сидя за столиком в "Старом рояле", мы обсуждали с Кармелем различные проблемы зрелищной мистификация. А перед тем, как разговор свернул на тему "Политика и волшебство", Саймон продемонстрировал мне карточный трюк из своего репертуара — предложил выбрать карту, вложить ее в колоду, после чего поднялся и выполнил "Карточный водопад", пустив карты по воздуху из одной руки в другую (см. рис.5). Молниеносно преодолев межкистевое пространство, цветной рокочущий поток улегся в нижней ладони, но одна карта, акробатически крутнувшись в воздухе, отлетала в сторону и, нехотя перевернувшись один или два раза, безмолвно легла на столик. Та, которую я выбрал и запомнил.

Трюк этот включает в себя несколько тайных престидижитаторских приемов:
Рис. 32

1. Развернув колоду в веер лицом вниз, исполнитель предлагает зрителю взять любую карту и запечатлеть ее масть, и значение в своей памяти.

2. После того, как зритель вложит свою карту в колоду, фокусник немедленно выполняет вольт, перенося эту карту на верх колоды.

3. Приподнимаясь из-за столика, чародей вкладывает карту зрителя куда-то в середину колоды — так, чтобы данная карта оставалась выдвинутой из колоды (со стороны ее правого длинного ребра) на 2-4 см (рис.32, а).

4. Волшебник выполняет "Карточный водопад", при этом выдвинутая в сторону карта вылетает из карточного потока автоматически (рис. 32, б).

— Вы показали удачное фокусное использование жонглерского "Карточного водопада", — сказал я Кармелю. И добавил: — Того "Водопада", который впервые явил российскому зрителю французский гастролер Бернар-Мариус Казнев.

С этого момента в наш разговор вклинилась тема политики.

— Робер-Удэн, — черкнул на листке Саймон. И, тыкая пальцем в написанные буквы, с трудом проговорил: — Он тоже участвовал в политической акции.

Да, это было правдой. Осенью 1856 года великий французский иллюзионист посещал Алжир с иллюзионно-политической миссией. Его задача не выходила за пределы привычной для него деятельности — демонстрации развлекательных мистификаций. Иной являлась лишь окраска представлений — Робер-Удэн всячески подчеркивал свое всемогущество. Согласно инструкции, полученной им еще в Париже от полковника Неве из политического бюро министерства иностранных дел, сверхзадачей каждого исполняемого трюка должна являться одна и только одна идея — Франция всесильна, и бороться с ней бесполезно. Когда алжирский вояж Робера-Удэна завершился, стало ясно — серьезного воздействия на арабское антиколониальное движение он не оказал. С иллюзионной точки зрения гастроли великого чародея прошли необыкновенно удачно — он не "завалил" ни одного трюка, а эффективность их исполнения оказалась выше всяких похвал. Скажем, после иллюзиона "Расстрел", когда зрители стреляли в маэстро из пистолетов, а он с улыбкой выплевывал "пойманные" зубами пули на тарелочку — по окончании этого опасного триллерного трюка многие зрители вскочили и с криками "Шайтан! Аллах!" бросились прочь из театра. Успех и далее сопутствовал ему, однако после его отъезда арабская освободительная борьба разгорелась с новой силой. Фактически, хитроумная затея Министерства иностранных дел провалилась.

— Они оба — непревзойденные артисты, — с усилием выталкивал слова Саймон Кармель. — Оба! Только Робер-Удэн мастер крупных иллюзионов. Механическая техника. А Казиев — престидижитатор. Ловкость рук. Трюки с картами. В этом разница.

Под сводами "Старого рояля" зазвучала музыка. Полились проникновенные мелодии ансамбля Поля Мориа — лирические и зовущие к наивности чувств. Отчего-то подумалось о криках чаек над пустынным пляжем, о прогулках по узким улочкам с уходящими вниз тротуарами, о юной любви, когда по ту сторону единственного окна льет бесконечный дождь... О любви?! Но ведь ей было 24 года, а ему — 47 лет.

— Хорошая музыка, правда? — донесся до меня голос Кармеля. — Если хотите, можете называть меня Семой. Я улыбнулся.

— Она — королева, — сказал я.— А он — заезжий фокусник.

— Социальное неравенство,— подтвердил Саймон.

— Но он — француз,— продолжил я. — Красавец мужчина. Галантен и образован, умеет держаться и очаровывать. Неотразимый маэстро волшебства — правители 70-ти государств, где ему доводилось показывать свое мастерство, наградили его орденами. Однако, ведь она — королева!

— Мадагаскара!— внушительно произнес Кармель.

— Верно, Сема!— кивнул я.— И двукратная разница в возрасте.

— Невзять ли нам еще по чашечке кофе?— предложил Саймон. Я согласился. А музыка уже заполняла душу, растекалась, и ее напевные ритмы будоражили воображение.

Мадагаскар. Сколько дней плыл до него Бернар-Мариус Казнев?

И что он знал о нем?

Этот остров, четвертый по величине в мире, именовался "Восточной Францией" еще при Людовике XIV — в 1658 году Этьен де Флакур издал "Сведения о Великом острове Мадагаскар, гласящие об отношениях между французами и жителями этого острова с 1642 по 1657 г.", рассказав о своем губернаторстве в Форт-Дофине, небольшом французском поселении на юге Мадагаскара. Из этого мемуара европейцы узнали о мерина, крупнейшей этнической группе острова, о других народностях с экзотическими названиями — бецилеу, сакалава, ангавдруй и т.д. Там же говорилось об экспедиционной привлекательности Мадагаскара — после открытия морского пути в Индию этот огромный остров с его удобными бухтами, обилием продовольствия и пресной воды очень подходил в качестве промежуточного пункта.

Сказанное, однако, относилось к побережью. Центральная же территория осваивалась медленно — разве что немногими заезжими миссионерами (протестантами, направленными Англией, либо католиками, посланными Францией). А начало регулярных посещений Великого острова европейцами следует, по-видимому, отнести к началу XIX века, когда Радама I, правитель Имерины (государства, в котором проживали мерина), воитель и преобразователь по натуре, движимый мечтой о создании крепкого отечества, в 1813 году замыслил организовать собственное (состоящее из коренных жителей — малагасийцев) полурегулярное войско численностью около 10 тысяч человек, для чего пригласил военных инструкторов из Европы — англичан и французов.

Но Радама I прожил всего 37, лет, и вожди мерина, чтобы сохранить власть над остальными малагасийскими народностями, в 1828 году провозгласили мпанжакой (королевой — на малагасийском наречии) 38-летнюю жену умершего правителя — Ранавалуну I. Та сразу взяла курс на свертывание отношений с Европой, и в 1835 году все миссионеры были высланы с Мадагаскара.

Политические тенденции знамениты, как известно, не постоянством, а способностью через определенное время разворачиваться в противоположном направлении. Так и здесь — после смерти Ранавалуны I в 1861 году ее 32-летний сын, принц Ракуту, короновавшийся под именем Радамы II, полностью открывает Малагасийское государство для европейцев — он разрешает продажу иностранцам земли, сдает треть Мадагаскара в бессрочную аренду, отменяет таможенные пошлины. Вожди мерина выражают глубокое возмущение его политикой, и в 1863 году Радама II погибает во время дворцового переворота. А зарождающаяся престолонаследническая традиция отнюдь не отменяется — королевой Великого острова становится Расухерина, одна из бывших жен Радамы II.

Далее разгораются внутридворцовые коллизии. Расухерина вступаетв брак с праиминиситра (премьер-министром — на малагасийском языке) Имерины, носившим труднопроизносимое имя — Райнивунинахитриниуни, но их супружеская жизнь длится всего лишь год. В 1864 году на арену политической борьбы выходит энергичный Райнилайаривуни — родной брат того самого праиминиситра с труднопроизносимым именем. И развивает высокую активность — свергает своего незадачливого братца, занимает его должность, становясь законным премьер-министром и женится на Расухерине. Чем, скажите, не сюжет для нового "Гамлета" на мадагаскарском материале?

И не только для "Гамлета". Райнилайаривуни, бессменно оставаясь премьер-министром до 1895 года, побывал мужем трех королев подряд — какой, интересно, европейский государственный деятель сумел бы похвастаться такой биографической подробностью? Для сомневающихся — хронология: Расухерина умирает в 1868 году, и ее место занимает другая жена Радамы II, 39-летняя Ранавалуна П, после кончины которой (в 1883 году) на тот же пост заступает ее двоюродная сестра, 21-летняя Ранавалуна III. Оттого мадагаскарская политическая звезда оказывается аналогом уже не шекспировского короля Клавдия, а... Кстати, каким он был в действительности?

Конечно, это случайность, но год появления Райнилайаривуни на свет совпал с годом смерти Радамы I. Желающие могут разглядеть в этом перст судьбы, но люди недоверчивые к подобным выводам тоже будут правы, ибо гороскоп Райнилайаривуни, составленный придворным малагасийским астрологом, оказался не радужным, а удручающим — из него следовало, что в будущем данный ребенок доставит своей семье массу неприятностей. Для современных родителей это, конечно, не ахти какая трагедия — кто из них, по здравому рассуждению, гарантирован от детских пакостей? Но здесь-то речь идет о малагасийцах первой половины XIX века, да не простых земледельцах, а входящих в дворцовую элиту. И отец с матерью, внемля гороскопу, крайне жестоко обошлись с маленьким Райнилайаривуни — они не только отреклись от собственного дитя, но вдобавок отрезали ему крайние фаланги на левых среднем и указательном пальцах. Исход мог оказаться и еще более печальным, если бы не жалость близких родственников — они взяли малыша на воспитание, и в 6-летнем возрасте Райнилайаривуни стал посещать класс английского миссионера Гриффита, где выучился читать и писать.

Впоследствии отец одумался и признал мальчика, но не в запоздалом раскаянии, а по трезвому рассуждению. Дело в том, что с 10 лет будущий премьер-министр, чтобы раздобыть себе средства на пропитание, был вьнужден заняться торговыми операциями, и настолько умело повел бизнес, что вскоре даже разбогател, так как европейцы, привозившие товары, сразу оценили пунктуальность и честность юного коммерсанта и начали контактировать именно с ним. Короче, оправдалась пословица- помоги себе сам, тогда и родители тебе помогут. Видя успехи сына, его отец, являвшийся фаворитом Ранавалуны I, включил свои связи, которые быстро сработали, и молодой Райнилайаривуни, выдернутый из сферы купли-продажи, стал секретарем королевы. Сходные перемещения происходят, вероятно, везде, но далеко не каждый из перемещенных являет на новом месте талант крупного политика. А Райнилайаривуни уже в 25-летнем возрасте снискал доверие особого рода — ему было поручено наблюдать за использованием королевской печати. А еще через некоторое время он приступил к активной реформаторской деятельности. Так что негативный прогноз придворного астролога не оправдался. Если Райнилайаривуни и причинял неприятности, то в большинстве случаев самому себе.

Таким был человек, оказавшийся на одном из полюсов инцидента, датируемого октябрем 1886 года.

В 1883-1885 годах северное и восточное побережья Мадагаскара были охвачены огнем франко-малагасийской войны. Французы потребовали признать протекторат Третъей Республики над севером Великого острова, малагасийцы отказались, и тогда береговые порты и поселения подверглись артиллерийским обстрелам с посланной Парижем эскадры кораблей, а один из крупных городов Имерины — Таматаве — был захвачен французским десантом. Однако развить успех колонизаторам не удалось — помешали упорное сопротивление малагасийцев и масса тропических болот, провоцировавших вспышки лихорадки. Но и другая сторона не сумела изгнать захватчиков — малагасийское войско было еще недостаточно обученным и плохо вооруженным. В итоге появился мирный договор, по которому Мадагаскар обязывался уплатить 10 миллионов франков репараций (до погашения долга французский гарнизон оставался в Таматаве), а Ранавалуна III признавалась королевой всего острова.

Вот на каком историческом фоне пришел 1886 год. Этот год только начался, когда де Фрейсинэ, французский министр иностранных дел, объявил о пересмотре позиций Третьей Республики — теперь Париж заявлял, что считает своим протекторатом уже не северную часть, а весь Мадагаскар. Райнилайаривуни резко воспротивился этой политической новации, и тогда на Великий остров прибыл 53-летний генеральный резидент Шарль ле Мир де Вилье, который потребовал ускорить выплату военного долга. Райнилайаривуни, и без того болезненно относившийся к французскому вмешательству во внутренние дела Малагасийского государства, на этот раз и вовсе был подавлен, заявив, что королевская казна пуста. Тогда де Вилье, ничуть не сомневавшийся относительно такого ответа, пустил в ход предложение, уже проработанное в Париже — обратиться за денежным займом к французским банкирам. Они, мол, помогут выйти из затруднительного положения.

Мышеловка, собственно говоря, почти захлопнулась, но многоопытный Райнипайаривуни продолжал метаться — он знал, что в государственных делах безвыходных положений не бывает. И случай пришел ему на помощь — премьер-министр вспомнил об англичанине А.Кингдоме, который приехал на Мадагаскар, желая получить там земельную концессию. Вояжер из Великобритании был приглашен во дворец, внимательно выслушал взволнованный монолог Райнилайаривуни, некоторое время поразмышлял, затем оговорил собственное вознаграждение, после чего согласился стать посредником между финансистами Соединенного Королевства и Малагасийским государством. Бизнес-колесо Провернулось весьма быстро — 26 июня Райнилайаривуни подписал соглашение с английскими банкирами из общества "Нью ориентал бэнк корпорэйшн". Те обещали ссудить его 20-ю миллионами франков из расчета 7% годовых.

Райнилайаривуни вздохнул спокойно. Зато забегал ле Мир де Вилье.

— Это черт знает что! — кричал он, багровея от злости. — Хитрый вредный старикашка! И он связался с Парижем.

— Но этот проныра — только премьер-министр, — ответили ему. — А официально Малагасийское государство возглавляет королева.

— Именно официально! — вскипел де Вилье. — Но на деле руководит он.

— Как королева относится к Франции? — был задан вопрос.

— По меньшей мере — нейтрально, если не сказать — положительно.

— Хорошо.

Так на сцене появился Бернар-Мариус Казнев. Престидижитатор, орденоносец и вообще видный мужчина. В октябре 1886 года он прибыл в Антананариву, столицу Мадагаскара. Ровно через 30 лет после алжирского политического тура Робера-Удэна.

И сразу попал к де Вилье.

— Я вкратце обрисую ситуацию, — после взаимных приветствий произнес генеральный резидент.

Казнев кивнул и весь обратился во внимание.

— Сперва о главных действующих лицах, — начал де Вилье. — Формально они — муж и жена.

— Ехать на край света ради супругов, состоящих в формальном браке — и такие расходы, — улыбнулся Казнев.

— У них есть еще другие формальности, и это все окупает, — отпарировал де Вилье.

— Боже, сколько формализма набрала эта пара!

— Еще только две. Она формально глава государства, а он формально не глава государства.

— О, это многое меняет.

— Ему 58 лет, а ей 24 года.

— Следовательно, он мудрее в 2,4 раза. Я правильно считаю?

— Вам надлежит заняться ею.

— Но во Франции есть иллюзионисты помоложе.

— Это политика, — пожал плечами де Вилье.

— И во имя политики я должен ее...

— Да!

— Полагаете, что я справлюсь?

— Убежден!

— Вы мне льстите. Неужели подобное можно предположить по моему измученному путешествием виду?

— Но вас рекомендовало министерство!

— Они истолковали мои ордена в превратном смысле.

— Не скромничайте. Не поверю.

— Благодарю.

— Ну, конечно, я имел в виду, что вы должны ее — убедить. Что до этого, — де Вилье поднял палец. — Это — на ваше усмотрение. Я вас не ограничиваю.

— Как это демократично!

— Однако главная цель все-таки не она. А он! Именно он, месье Казнев! Это самое важное. И вы должны его...

— Его! — глаза Казнева округлились. — Боже мой! Сначала ее, потом — его. Знаете, это очень щепетильное задание.

— Ее — убедить, а его — предложить, — внушительно проговорил де Вилье. — Предложить — его. Заем. Французский заем. А вы о чем подумали?

— Скорее о ком. О бедняге, согласившемся на этот брак — для чего он так сделал? А мне пришлось проплыть тысячи километров, чтобы его заменить.

— Не его, а его мнение. Ну и размах у вас, мсье Казнев! Ох, французы, французы. Впрочем, что я говорю — я же сам француз.

— Как и я.

— Есть разница. Я — заказчик, а вы — исполнитель. Но в остальном — вы правы. Мне отчего-то кажется, что все будет в порядке.

— В отношении вас я не сомневаюсь.

— А я — в отношении вас. Вы — фехтовальщик, мсье Казнев. Хладнокровный, опытный и с чувством юмора. Вы рождены для этой авантюры.

— Я рожден для манипуляций.

— Именно это вам и предстоит. Евро-манипуляции.

— Для карточных манипуляций.

— Представляю. Это будет карточная сюита. Полная импровизаций и свободного творчества. Завидую. Вас ожидает полет.

— Кстати, как стреляет тот муж? Он по натуре не охотник?

— Не волнуйтесь. Ваш полет окончится благополучно, поскольку будет происходить в привычной для вас атмосфере. Что до иносказаний, поясню: у них разлад. Почти антагонизм. Многолетнее управление привело его к подозрительности — не терпит ничьей популярности. Военных — особенно. Но его начинания, даже весьма неглупые, нередко пресекаются либо ею, либо ее окружением. Я говорю, естественно, о политических начинаниях.

— Увы. В политике я профан.

— Это у вас общее. Она тоже не гений. Один вопрос — разве вам в министерстве ничего не говорили?

— Они сообщили, что мне все будет сказано на месте.

— Понимаю. Там тоже фехтовальщики. О, наш мир! Как мы все похожи! Как мне часто хочется бросить все и зажить где-нибудь в лесу. Может быть, в тропическом. Только без этих кошмарных болот. Ну, хорошо. Ваше выступление — завтра вечером. Все уже оповещены. Желаю успеха!

И они попрощались.

Новички, мечтающие влиться в ряды блистательных иллюзионистов, полагают, будто все зависит от первого выхода: если он окажется удачным, значит шанс на величие есть. Это, однако, ошибка. Конечно, значение первого выхода огромно — но прежде всего для самого волшебника. Истинно главной является все-таки не первая публичная демонстрация, а вторая. Потому что большинство неудач начинающих чародеев происходит именно на втором показе. Он же выявляет профессиональную пригодность — становится ясно, обладает ли дебютант нужными качествами или ему следует поискать иное поприще.

Совсем иное дело — опытные мастера. У них поражений практически не бывает — разве что грубо вмешаются неучтенные факторы. Тем не менее, "эффект второго выступления" справедлив и для ветеранов сценических мистификаций — только с обратным знаком. О чем прекрасно осведомлены все профессионалы. Суть данного эффекта для зрелых фокусников формулируется так: исполнитель во второй раз работает лучше, чем в первый. То есть — не дебютное шоу, выведенное на сцену после длительной паузы, оказывается наиболее удачным в гастрольной серии, а следующее за ним. Вот такой нюанс Бернар-Мариус Казнев и довел до сведения Шарля ле Мираде Вилье.

— Плывя сюда на корабле, я ведь не эксплуатировал свою программу — отсюда вынужденный простой, — разъяснял иллюзионист. И закончил: — Значит, на премьере карточных фокусов не будет.

— А когда же мы их увидим? — задал встречный вопрос де Вилье.

— На следующих выступлениях, — отразил атаку Казнев. После чего добавил заговорщическим шепотом; — И, полагаю, в более интимной обстановке.

— М-да — проговорил Генеральный резидент. — Ну ладно. Вам виднее. Ох, уж эта психология:!

Но и без карточных чудес Бернар-Мариус Казнев пережил самый настоящий триумф. Взорам мадагаскарских аборигенов, никогда прежде не видевших фокусов, была предъявлена мощная система ошеломляющих трюков, причем не просто отлаженная и отточенная до мелочей, но еще и проводимая мастером высшего класса. Казнев вкладывал пустой лист бумаги в конверт, запечатывал его, а затем обращался к достойнейшей публике с просьбой написать на другом листе бумаги несколько имен известных людей, после чего предлагал выбрать одно из них — далее конверт вскрывался, и на извлеченном бумажном листе красовалось одно-единственное имя — выбранное зрителями. Элитная аудитория поражалась, не зная, смеяться ей или падать ниц в безмерном преклонении, видя, как человек с завязанными глазами, стоявший в одном углу, получал толчки и удары от связанного по рукам и ногам маэстро, находившегося в другом углу. А в финале Казнев снял с плеч свою собственную голову и, держа ее под мышкой, ушел за кулисы. Мудрено ли, что не только Ранавалуна III, но и многоопытный Райнилайаривуни оказались потрясенными до глубины души?!

По окончании иллюзионного шоу Казнев был представлен королеве.

— Я восхищена вашим искусством, господин Казнев, — глядя на него глубоким взглядом, произнесла Ранавалуна III.

— Был счастлив доставить вам удовольствие, — галантно ответил чародей. — У меня давно не было столь благодарных зрителей. Я аплодирую вам. Спасибо.

— Скажите, — поинтересовалась Ранавалуна, — используете ли вы колдовскую магию? Владеете ли сверхъестественными силами?

— О, нет, — улыбнулся Казнев. — Сверхъестественными силами я не владею. Я только фокусник. И потому моя магия — обычного свойства. Она основывается на традиционных искусствах и науках — на механике, оптике, химии. Я разочаровал вас?

— Нисколько, — откликнулась Ранавалуна. — Все было очень интересно.

— Еще раз благодарю вас, — склонился перед ней иллюзионист.

Де Вилье тоже был доволен. От его проницательного взора не укрылась легкая тень, промелькнувшая по лицу Райнилайаривуни. Он вряд ли смог бы истолковать ее, пользуясь языковыми средствами, но интуиция мгновенно сделала точный вывод — первый раунд Париж выиграл. Поздравляя волшебника с удачным представлением, де Вилье пожал ему руку и негромко произнес:

— Теперь остается ждать хода Пикерсхилла.

— Кого? — не понял фокусник.

— Британского консула, — пояснил де Вилье. — Ведь в ближайшее время обо всем узнает Лондон.

Было объявлено, что завтра состоится прием Казнева мпанжакой Ранавалуной III. В ответ французский гастролер выразил желание продемонстрировать фокусы, которые не вошли в сегодняшнее шоу. Он имел в виду трюки с игральными картами. Разумеется, он получил согласие.

И отработал часовой сеанс по-королевски. Лихо. С упоением. С французской элегантностью. Не выпуская королеву из фокуса своего внимания.

— Соблаговолите назвать небольшое число, — обращался он к Ранавалуне. — Любое.

— Восемь, — отвечала она.

Казнев опускал колоду лицом на стол, ближе к углу, и широким горизонтальным махом переносил верхнюю часть колоды в центр.

— Считайте!

— Одна, две, три,..., восемь! — проверяла королева. — Как это у вас получилось?

— Возможно, вы не поверите, ваше величество. Но здесь всего только ловкость рук.

— Вчера вы о ней не упоминали. Вы называли механику. Потом еще оптику.

— Ваша память неподражаема. Да, это правда. И еще химию. Но что может быть выше человека, прекраснее всех его умений? Только Бог.

Одним движением он собрал карты со стола в колоду, выровнял ее, широко развел кисти — и рванувшийся из пальцев карточный водопад на мгновение соединил его руки красочным шевелящимся мостом.

— Ах, как великолепно! — восхитилась Ранавалуна. — Браво, маэстро! Браво!

— Перед следующим фокусом я попрошу вас удостовериться, что мои карты — самые обыкновенные, — произнес Казнев. Он опять простер руки над столом, и пространство пронизала изогнутая дуга проносящихся в воздухе карт.

— О, какая техника! — прошептала Ранавалуна. Последний трюк Казнева относится к классу жонглерских и выполняется следующим образом. Рис. 33

1. Колода, развернутая лицом вправо, находится в левой руке фокусника, обращенной ладонью вправо, причем левый большой палец располагается на середине верхнего короткого ребра, согнутый левый указательный палец упирается концевой фалангой в краповую сторону колоды, а левые средний и безымянный пальцы наложены на середину нижнего короткого ребра.

2. Концевая фаланга левого указательного пальца нажимает на краповую сторону колоды, а левый большой палец одновременно оттягаваег верхнее короткое ребро влево; в результате этого встречного движения верхние короткие ребра карт начинают вырываться из-под левого большого пальца, и распрямляющиеся (в силу их упругости) карты начинают одна за другой вылетать из левой руки, образуя в воздухе выгнутую вверх дугу и направляясь в подставленную ладонь правой руки (рис. 33).

— Теперь — сам фокус! — объявил Казнев. И выстелил на столе карточную полосу. Крапом вверх.

— Не будете ли вы любезны выдвинуть одну из карт? — сказал он. — Если вы сумеете сделать это, я постараюсь не разочаровать вас.

— Меня всегда учили, что уметь должен мужчина, а не разочаровывать — женщина, — отпарировала Ранавалуна, касаясь пальчиком одной из карт.

— В моем воображении складывается дикое убеждение, что ваш учитель — отнюдь не отшельник из глубин тропического леса, — прокомментировал Казнев, собирая ленту в колоду. — Запомните, пожалуйста, вашу карту. И не забывайте ее. Впрочем, что я говорю — вы уже явили изумительность вашей памяти. Правда, всего один раз, но ее царственность навсегда запечатлелась в моей душе. Теперь вложите карту в колоду.

— Вы правы, — проговорила Ранавалуна, — тем более, что мой учитель — не мужчина, а женщина. Касаясь же моей памяти — попробую продемонстрировать ее еще один раз. Вот, я вложила.

— Не желаете перетасовать колоду? — предложил Казнев.

— Желаю! — и резкими короткими взмахами Ранавалуна перемешала карты.

Казнев виртуозным движением выложил на столе три кучки.

— Эта — для начинающих фокусников, эта — для продолжающих, — сказал он, — а эта — для завершающих. Она — самая легкая. Укажите пальчиком на любую из них.

— Вон та! — кивнула Ранавалуна.

Казнев пролетающим жестом поднял кучку в воздух, остановил движение и развернул карты в веер. После мгновенной паузы он стал встряхивать замершей кистью, словно сбрасывая с нее капли воды. И при каждом вздрагивании одна из карт отделялась от веера и падала на стол. Наконец, в пальцах оказалась только одна карта.

— Взгляните! — провозгласил фокусник, поднося карту к лицу Ранавалуны. — Вы узнаетеее?

— Но я не умею видеть сквозь предметы, — ответила королева. — Переверните ее, и я скажу свое мнение.

Казнев медленно повернул карту лицом к Ранавалуне.

— Не она! — произнесла королева.

— Прошу вас положить левую руку ладонью на стол, — предложил фокусник. — Я хочу призвать на помощь вашу чарующую энергию. Мне необходимо всего лишь коснуться вас. Картой, разумеется.

Он опустил карту лицом вниз, сделал над столом волнообразное движение и провел картой по пальцам Ранавалуны. Затем молниеносным щелчком вскрыл карту.

— А теперь?

— О-о! — изумилась Ранавалуна. — Вы — человек-загадка!

— Мой парижский камердинер говорит то же самое, — произнес Казнев, выпрямляясь. — А потом мы с ним долго выясняем, что же он разумеет под этими словами. Процент совпадений невысок.

Ранавалуна смотрела на него и улыбалась.

Довольная усмешка играла и на губах Шарля ле Мира де Вилье.

А вот Райнилайаривуни наблюдал за происходящим с мрачным выражением лица. Ему было нечего противопоставить этой артистической игре. К тому же он ни на секунду не забывал о французском гарнизоне, находящемся в Таматаве.

Несмотря на всю блистательность карточного репертуара Бернара-Мариуса Казнева, вряд ли его можно назвать основоположником карточной зрелищности. Ибо отдельные удачные находки еще не образовывали завершенную систему подобных демонстраций. Не может идти речь и о выстроенной теоретической концепции — исследователи иллюзионного жанра не находят у Казнева никаких претензий на ее создание. Тем не менее, его несомненно следует причислять к фигурам крупным, выдающимся, пионерским, поскольку прогресс в области показа карточных трюков обязан творческим прорывам именно таких личностей, каким являлся Бернар-Мариус Казнев.

Вот, в частности, какой карточный трюк родился у меня под влиянием творчества этого выдающегося французского престидижитатора.
Рис. 34

1. В левой кисти, ориентированной ладонью вправо, фокусник держит колоду, направленную краповой стороной вправо, причем левый большой палец находится на середине верхнего длинного ребра колоды, а кончики остальных левых пальцев расположены на нижнем длинном ребре колоды. Правая рука, развернутая ладонью вверх, находится на 25-30 см ниже левой кисти.

2. Левый большой палец постепенно ослабляет давление на верхнее длинное ребро колоды, и карты начинают отделяться по одной с ее краповой стороны, поворачиваясь вокруг своих длинных нижних ребер и падая вниз, при этом карты, совершив в воздухе поворот на 270 градусов, в конце падения приходят лицевой стороной на колоду, формирующуюся в правой кисти (рис.34).

После второго удачного выступления Казнев стал частым гостем Ранавалуны. Беседовали они о разном.

— Четыре года назад в Париже впервые побывала посольская делегация, составленная из малагасийцев, — сказала однажды Ранавапуна. — Дипломатические круги встретили их не слишком-то ласково, сразу объявив о территориальных претензиях, но вот сам Париж оставил у них хорошее впечатление. Объясните, что это за город — Париж?

— В нем собрано все, — отвечал Казнев, — элегантность и скупость, простодушие и коварство, жестокость и добросердечие. Пожалуй, я прочту вам стихи, написанные Никола д'Орленнуа — послушайте. Брожу ль по берегам моей унылой Сены,
Иду ли вдоль картин, что в Лувре ворожат -
Везде с моей души уходят клочья пены,
И я рождаюсь вновь, как много лет назад.
Меня всегда влекли парижские газеты,
Танцовщицы, бродяги, фонари,
Художники с Монмартра, дрожь рассвета
Пред новым днем. О, вечно мой Париж!

— Я хотела бы побывать в этом городе, — задумчиво произнесла Ранавалуна. — Однако мой муж почти наверняка будет против — все французское действует ему на нервы.

— Мой опыт говорит, что мечта всегда придает силы, — проговорил с воодушевлением Казнев. — И я, родившись в Тулузе, мечтал о Париже, будучи мальчиком. Все осуществилось — я завоевал Париж. Если вы окажетесь в нашей столице, я буду счастлив сопровождать вас.

— Как рано вы стали иллюзионистом?

— Это началось в 15-летнем возрасте. Случайно я попал на выступление Робер-Удэна, после чего демонстрировать чудеса стало моей сокровенной мечтой.

— Вы счастливец — ваши мечты сбываются.

— Мне ни разу не приходило в голову сомневаться в этом. Перед моим мысленным взором всегда стоял образ великолепного Робера-Удэна — как он поворачивался, как уверенно управлял зрителями, как красиво бросал монеты через весь зрительный зал, и те, позвякивая, оказывались в герметично-закрытой прозрачной коробочке, висящей у задней стены. Я думал о сцене непрерывно, и это помогало мне не замечать неприятности и невзгоды, которых так много в нашей жизни! Очень хорошо сказал Альфонс де Ламартин:

Но может быть, ступив за грани нашей сферы, Оставив истлевать в земле мой бренный прах, Иное солнце — то, о ком я здесь без меры Мечтаю, — я в иных узрел бы небесах!

Кстати, знаете, где я находился в то время, когда послы Мадагаскара были в Париже? В огромной загадочной стране — в России! Среди людей с открытой душой и добрым сердцем, но с очень необычными представлениями о прогрессе — они совершенно искренне считали, что стоит им пообщаться с иностранцами, как они тут же овладеют их культурой! На самом деле культура формируется десятилетиями, передаваясь от поколения и поколению¹.

— Против моего путешествия может выступить не только мой муж, но и ваш консул, — сказала Ранавалуна. — Он ведь раздосадован тем, что Райнилайаривуни подписал финансовое соглашение с англичанами.

— Я переговорю с нашим консулом, — пообещал Казнев...

— Вы поступили совершенно правильно! — просиял де Вилье, услышав от фокусника подробности разговора. — Но быстро ничего не делается. Этот британец Пикерсхилл подкинул вам, между прочим, работенку. Сейчас он выполняет одну из самых фантастических инструкций в дипломатическом мире! Какую? Ни за что не догадаетесь! Я всегда считал французов самыми остроумными людьми в мире, но теперь начинаю пересматривать свои позиции — настолько непредсказуемым оказался для меня новый поворот английской дипломатической мысли! Короче — по распоряжению Пикерсхилла все миссионеры-англичане в настоящий момент проходят обучение фокусам! Готовьтесь, Бернар-Мариус, готовьтесь — завтра у вас окажется несколько десятков конкурентов! Справитесь ли вы с ними, наш дорогой титан? Ведь они разбросаны по всему острову — стало быть, вам предстоит несколько командировочных заездов. Возможно, это даже неплохо — когда вам еще представится шанс ознакомиться с экзотикой отдаленных уголков Мадагаскара. Все, все, все, больше ничего не хочу слушать! Идите отдыхать. И, разумеется, готовьтесь. Выезд — завтра утром.

Так состоялся гастрольный вояж французского иллюзиониста номер один по туземным городам Великого острова. Естественно, что миссионеры-протестанты успевали провести иллюзионные демонстрации значительно раньше, чем он. Поэтому к его приезду местное население уже было введено в мистификационно-шоковое состояние, а Казневу надлежало выполнить противоположную задачу — вытащить аборигенов из навязанного заблуждения. Предварительно, в течение нескольких минут, Казнев выяснял, какие именно дестабилизирующие средства использовали соперники, а затем выходил на импровизированную эстраду с продуманным противоядием — с разоблачением тех нехитрых уловок, которыми пользовались наскоро обученные чародеи-любители. Естественно, хиленькие секреты аврально-мобилизованных новичков разлетались в дым. Может быть, действуй наш герой самостоятельно, на том все и завершилось бы, но распоряжение де Вилье предусматривало еще и второе действие, весьма ехидного толка — Казнев был обязан врубить все свои иллюзионистские децибелы, чтобы подопытное население все-таки впало в транс, только теперь уже от французской стороны. И добросовестный Бернар-Мариус старался — нельзя же было, в самом деле, орденоносцу выполнять ответственное задание спустя рукава. И вновь ему сопутствовал оглушительный успех. Поколебленное было могущество представителей прекрасной Франции он теперь закреплял поистине с железобетонной прочностью. Ну, а выбираясь из мадагаскарской глубинки, Казнев даже наверняка посмеивался над беднягами, брошенными закрывать фокусную амбразуру — уж они-то явно окажутся неспособными на ответный ход, ибо престидижитаторское мастерство отнюдь не достигается прослушиванием краткосрочных курсов. Что чуть позже и подтвердилось — проявленная поначалу активность новорожденных мистификаторов сразу увяла на корню, и ответного удара не последовало. Де Вилье опять был на седьмом небе от радости, а Пикерсхилл, по-видимому, чертыхался, но аккуратно — чтобы его богохульные фразы не достигали ушей безвинно опростоволосившихся миссионеров-протестантов.

Когда вернувшийся с задания Казнев заглянул к Ранавалуне, он сразу понял, что королева провела несколько бессонных ночей.

— Я не знаю, что со мной творится, — с трудом произнесла она. — Не знаю, что мне следует делать, как поступать.

Казнев остро почувствовал к ней жалость, ощутил собственную вину — в конце концов именно он возмутил ее душу, заставив мечтать о мираже. Но мог ли он сознаться в этом, мог ли объяснить свою игру? Он прибыл в эти дикие болотистые места словно человек с другой планеты — блистательный, неотразимый. Он уверил Ранавалуну, что существует другой мир, легкий и прозрачный, и она, никогда не покидавшая этого туземного острова, вдруг ощутила сияние того мира, и ей страстно захотелось оказаться там. А единственной нитью являлся он, Бернар-Мариус Казнев. Ему нечего было сказать, и он опустил глаза под взглядом женщины, которая волею судьбы оказалась первым лицом в государстве, а он поставил ее перед жестким выбором.

— Каковы условия английского займа? — услышал он вопрос Ранавалуны.

— 20 миллионов франков под 7% годовых, — проговорил он, и сам удивился хриплости своего голоса.

— А французского?

— Банк "Контуар насьональ д'Эсконт де Пари" предлагает 20 миллионов франков под 6% годовых, — заученно ответил он.

— Тогда у меня есть небольшое оправдание, — донеслось до него.

Что произошло дальше?

Сошлюсь на книгу А. Вадимова и М.Триваса "От магов древности до иллюзионистов наших дней" (М., "Искусство", 1979 г.). Там сказано: "...В один из вечеров Казневу удался самый сложный трюк во всей его деятельности: Ранавалуна разорвала подготовленный договор с британским правительством и тут же подписала другой — с французским банком".

— Вы свободны. Можете уезжать. Утром вас будет ждать корабль, направляющийся во Францию, — сказал Казневу де Вилье.

— Прошу наградить Ранавалуну орденом Почетного легиона, — ответил иллюзионист.

— Чтобы она могла официально приехать за ним в Париж? — догадался де Вилье.

— Большего я не могу для нее сделать, — проговорил Казнев.

— Эти вопросы решаю не я, — отмахнулся де Вилье. — Вернетесь в Париж, поставьте вопрос перед министерством внутренних дел. И знаете, Бернар-Мариус, перестаньте терзаться. Вы же знаете, как тяжело сейчас Франции — всего 16 лет назад немецкие войска покинули Париж, оставив нам позор и долги, полтора года назад наша армия была разбита в Индокитае при Лонгшоне, новый позор и новые деньги. А здесь мы получили небольшой финансовый выигрыш — радоваться надо!

— Я виноват перед ней, — вздохнул Казнев.

— Послушайте, Бернар-Мариус, она все равно ненавидела мужа, и вы здесь не при чем, поймите! — де Вилье уже начинал злиться. — Вы же мужчина, в конце концов!

— Полагаю, что вы ошибаетесь, — возразил Казнев. — Вероятно, мы вкладываем разный смысл в это слово. Прощайте.

И он вышел из кабинета. Де Вилье пожал плечами и принялся перебирать бумаги. Потом вдруг швырнул их на стол и выругался.

На том политическое приключение престидижитатора завершилось.

Дальнейшие события — вкратце. Тезисно.

Вернувшись в Париж, Казнев стал хлопотать об ордене Почетного легиона для Ранавалуны III, но ничего не добился. Постепенно он отошел от иллюзионной деятельности, написал несколько книг и в 1913 году умер в родной Тулузе.

Шарль ле Мир де Вилье ушел в иной мир значительно раньше Казнева — в 1889 году, через три года после иллюзионной дипломатии.

Французский "Контуар насьональ д'Эсконт де Пари" выдал малагасийцам требуемую сумму и открыл два агентства в Таматаве и Антананариву (который в соответствии с французской транскрипцией с октября 1895 года стал именоваться Тананариве).

Английское общество "Пью ориентал бэнк корпорэйшн" открыло свои конторы в Антананариву и Мадзунге, но не выдержало конкуренции с мощным французским капиталом и через три года свернуло свою деятельность.

Английский посредник А. Кингдом впоследствии оказался мошенником — в 1891 году он ввез на Мадагаскар мексиканские пиастры, которые содержали серебра меньше, чем валюта, обращавшаяся на Великом острове; в 1893 году он был выслан с Мадагаскара — его обвинили в заговоре против Райнилайаривуни.

В августе 1890 года Ваддингтон, французский посол в Лондоне, и лорд Солсбери, английский министр иностранных дел, подписали соглашение, по которому Англия признавала протекторат Франции над Мадагаскаром.

В 1894 году небольшой французский десант под руководством 57-летнего дивизионного генерала Шарля Дюшена высадился в Таматаве, но Райнилайаривуни отказался подтвердить французский протекторат над Мадагаскаром; тогда Дюшен, дождавшись прибытия основных сил, начал артиллерийский обстрел Антананариву. После чего Ранавалуна III и Райнилайаривуни приказали своим войскам прекратить сопротивление французам.

Это случилось 30 сентября 1895 года, а через некоторое время Ранавалуна III по указанию Дюшена отстранила Райнилайаривуни от должности премьер-министра, назначив вместо него другого человека — Райницимбазафи. Райнилайаривуни был отправлен в Алжир, где умер в 1896 году. 5 октября 1895 года во многих областях Мадагаскара вспыхнуло антиколониальное освободительное движение. Многие представители королевской семьи и малагасийской знати отказались сотрудничать с французами и организовали подпольный комитет. 6 августа 1896 года французский парламент принял закон об аннексии Мадагаскара и превращении его в колонию Франции. В октябре 1896 года обнаружились письма членов подпольного комитета к королеве и высшим чиновникам Малагасийского государства. Ранавалуна III сначала была взята под домашний арест, затем выслана на остров Реюньон, после чего переправлена в Алжир, где скончалась в 1917 году.

Память о Райнилайаривуни увековечена выстроенной в его честь гробницей.

Так что Черчилль прав: политика и в самом деле грязное занятие. Однако, еcливо все последующие годы престидижитаторы больше не участвовали в акциях типа миссий Робера-Удэна или Казнева, то объясняется это все-таки не моральными качествами чародеев, а совершенно другими причинами — несопоставимостью масштабов средств и целей, например. А еще — гигантским расстоянием между иллюзионизмом и политикой, а также очевидной независимостью путей их развития. Вот почему представители мира волшебства, дискутируя о Робере-Удэне или Казневе, вспоминают не их краткосрочные вояжи во внешнюю политику, а специфику и разнообразие оставленного ими иллюзионного наследия. Которое надлежит, как известно, развивать и преумножать. В связи с этим расскажу еще об одной собственной разработке — перекидке карт с вращением из одной руки в другую, навеянной репертуаром Бернара-Мариуса Казнева. Рис. 35

1. В левой руке, находящейся на уровне пояса и развернутой ладонью к зрителям, фокусник удерживает колоду карт, обращенную лицом (или крапом) к аудитории, при этом левый большой палец наложен на верхнее короткое ребро колоды, а левые указательный, средний и безымянный пальцы находятся на нижнем коротком ребре колоды (рис.35,а).

2. Кончик левого среднего пальца, нажимая на нижнее короткое ребро колоды, отодвигает вперед нижнее короткое ребро нескольких лицевых карт, отслаивая их от остальной колоды, причем оставшаяся пачка (с краповой стороны колоды) карт продолжает удерживаться со стороны нижнего короткого ребра кончиками левых указательного и безымянного пальцев, а левый большой палец располагается, как и прежде, на верхнем коротком ребре обеих (отслоенной и оставшейся) частей колоды (рис.35, б).

3. Располагая карты лицом к публике, исполнитель делает левой кистью вращающий бросок вверх (широкая стрелка на рис.35, в), в результате которого вертикальная линия "левый большой палец — левый безымянный палец" становится горизонтальной (левый безымянный палец располагается левее левого большого пальца), при этом левый средний палец отходит в сторону от короткого ребра отслоенной части; в результате этого отслоенная часть описывает в воздухе выгнутую вверх дугу, одновременно делая оборот (или несколько) вокруг горизонтальной оси, направленной на публику (как во время полета, так и при обороте отслоенная пачка карт продолжает быть направленной лицевой или краповой сторонами на аудиторию) — на рис.35, в траектория полета отслоенной пачки карт показана тонкой стрелкой. В финальной точке траектории правая рука, расположенная горизонтально, схватывает отслоенную пачку карт правыми большим и средним пальцами, удерживая эту пачку ориентированной лицевой либо краповой стороной к зрителям.

4. Когда отслоенная пачка карт будет схвачена правыми средним и большим пальцами, правый указательный палец тотчас же сгибается и, обходя захваченную пачку с ее правой стороны, распрямляется и накладывается на данную пачку, в результате чего эта пачка окажется зажатой между вытянутых правых среднего и указательного пальцев, а правый большой палец отходит в сторону фокусника, готовясь принять следующую брошенную из левой руки новую отслоенную пачку (на рис.35, г дан вид на правую руку с находящимися в ней захваченными пачками со стороны фокусника). Если из левой руки будет брошена следующая отслоенная пачка карт (см. пп. 1-3), правая рука захватывает ее правыми большим и указательным пальцами, после чего правый большой палец прижимает эту новую пачку карт к прежней, пойманной ранее, а правый указательный палец опять обходит данную пачку справа и, распрямляясь, прижимает означенную пачку к прежней; правый большой палец при этом освобождается и вновь отходит в сторону фокусников, готовясь принять следующую пачку карт (рис.35,г). При этом карты ориентированы либо лицевой, либо краповой сторонами в сторону зрительного зала.

---

¹В наше время выяснилось, что этот процесс может происходить гораздо быстрее. — Прим. авт.

---

Комментарий Олега Степанова.

Увы, как написал сам Карташкин, Мариус Казнев не был фокусником. Его книга была навеяна историей о том, как Робер-Уден победил марабутов. В России популярны легенды о том, что ядреный русский мужик может понравиться и королеве, а во Франции популярен миф, что все женщины в мире покоряются очарованию французов. К сожалению - вся история липа. После фразы о 70 королях наградивших орденами можно закрывать книгу. Для того, чтобы предложить вместо 20 миллионов под 7% годовых те же самые 20 миллионов под 6% годовых сойдет даже обезьяна с бумажкой в руках.